Впечатления от XV съезда КПРФ.

Товарищи!

Я рядовой коммунист, прошёл с партией многое. Мне не раз приходилось бывать на съездах КПРФ. Раньше этому событию была присуща определённая специфическая атмосфера праздника, энтузиазма, ожидания чего-то нового. Была интрига. Все ждали съезда с большим нетерпением в надежде на лучшие перемены, на движение вперёд. Делегаты, гости прибывали на место проведения съезда задолго до его начала, чтобы пообщаться друг с другом. Они сбивались в небольшие группы и вели оживлённые дискуссии, спорили.

В этот раз всё было совершенно иначе: тихо, я бы даже сказал напряжённо и разобщённо. Складывалось впечатление, что такое важное партийное событие было его участникам в тягость.

Бросилось в глаза большое количество охраны. Кордоны из молодых кавказцев крепкого телосложения стоили в нескольких местах и на лестнице, и при входе в зал. Как будто организаторы чего-то боялись. Чего? Неужели возмущения партийных активистов, не желающих больше мириться с безобразиями, творящимися внутри их родной партии?

Народа было меньше, чем обычно. Помню, как в предыдущие годы люди толпились даже в проходах в зале. На этот раз имелись даже пустые места, правда, немного. Речи выступавших с трибуны съезда слушали без особого интереса. Доклад Зюганова стал вообще какой-то профанацией: его текст был за две недели опубликован в прессе, а на съезде Геннадий Андреевич просто взял и прочитал его перед собравшимися.

Выступления известных партийцев изобиловали штампами. Содержание практически всех докладов сводилось к перечислению сомнительных достижений КПРФ. Я не услышал ни одного выступления, содержащего анализ причин поражений последних лет, самокритику. А ведь наша партия находится, как говорится, у черты. Нет уже и «красного» пояса, нет «красных» губернаторов, фракция в Госдуме увеличилась лишь благодаря общей волне протеста, на которой поднялись все оппозиционные партии, численность рядов КПРФ (объективно) давно спустилась ниже отметки в 100 000 человек, активных коммунистов — на порядок меньше. Я уж не говорю о провале на президентских выборах и невнятного выступления на региональных. Обо всём этом выступавшие предпочли промолчать, как будто и нет этих проблем и неудач.

Аудитория всё это, конечно, чувствовала и реагировала соответствующее — вялые аплодисменты и скучающие лица. Единственная речь, сорвавшая овацию — выступление Клычкова, который заявил о необходимости совмещения парламентской и внепарламентской форм политической борьбы. Это заявление было как глоток свежего воздуха в затхлом помещении. Но это был всего лишь один глоток.

Голосование по различным вопросам вообще превратилось в фарс. Кашин и Зюганов даже не поднимали глаза в зал, когда произносили слова «против — нет, воздержавшихся — нет».

Между строк читалось:

— давайте поскорее закончим всё это и сделаем вид, что хорошо потрудились.

Всю эту внутреннюю пустоту организаторы съезда пытались компенсировать яркой обёрткой.

Денег в мероприятие, видимо, вложили немало:

— экраны, рекламные конструкции, сувениры, яркие листовки, творческие коллективы, шикарный шведский стол для всех присутствующих. Сувенирная бутафория, кажется, должна была отвлечь внимание присутствующих от осознания губительно происходящего так, как сознание обывателя затуманивают краски культа потребления в капиталистическом обществе.

Боюсь, что КПРФ этим съездом прошла точку невозврата. Мы так и не смогли сделать правильные выводы из краха КПСС. От понимания этого становится ещё больнее. Я, наверное, никогда не найду в себе сил выйти из КПРФ. Ведь в коммунистической партии состоял мой прадед-большевик, герой Гражданской войны, мой дед — ветеран Великой Отечественной, мой отец — офицер КГБ. Из уважения к своим предкам я не имею права покидать партию даже в тот момент, когда она уже, кажется, имеет мало общего со славной ленинской дружиной.

В такой ситуации остаётся лишь бороться за возрождение партии, за сохранение в ней того немного, что позволяет ей называться КОММУНИСТИЧЕСКОЙ.

Олег Комолов.