Отец Вадим: «Перекрытия в Голицынском храме необходимо сделать до зимних холодов»
Часто ли нам выпадает возможность поучаствовать в чём-то глобальном, что увидят многие поколения наших потомков? Так вот, совсем рядом, в Голицыно, строится первый городской храм. И каждый из нас может оставить свой след в истории — и своё имя на одном из его кирпичиков. Корреспондент «Одинцово-ИНФО» побывала на стройплощадке и убедилась в этом: уже без малого тысяча кирпичиков с именами дарителей виднеются в стенах строящегося храма.
Отец Вадим, настоятель храма, рассказал, что фундамент залили ещё весной 2008 года. Но постойте, разве может быть настоятель в недостроенном храме? Оказывается, да — ведь уже 5 лет храм работает в небольшом помещении на краю стройплощадки.
Его история началась с того, что голицынцы, мечтавшие о собственном храме, в 2000 году создали здесь приход и обратились к городской администрации с просьбой помочь. Так началась разработка проекта и оформление земельного участка на Коммунистическом проспекте, 22 — в пяти минутах ходьбы от станции, в самом сердце старого Голицыно. Сюда сходятся сразу несколько улиц, а рядом расположено футбольное поле и начальная школа в дореволюционном здании женской гимназии.
В августе 2004 года отец Вадим провёл здесь первое богослужение, а в феврале 2009 года был заложен первый камень большого храма — это событие запомнилось многим благодаря радуге, появившейся на небе в 15-градусный мороз. Сегодня уже готов первый уровень храма — прочные стены, полукруглые окна, изящные арки и колонны. Да только завершить его перекрытием пока не удаётся — не хватает денег, ведь необходимо около 200 кубометров бетона марки M350. Отец Вадим с беспокойством говорит, что пол первого этажа, оставшись на зиму без крыши, может пострадать от морозов и влажности. Зато, если перекрытие будет положено в ближайшие два месяца, то на нижнем ярусе храма можно будет начать богослужения — момент, которого голицынцы ждут уже 5 лет.
Отец Вадим говорит мягко, но живые, внимательные глаза выдают деятельную и волевую натуру. А как иначе можно было организовать и поддерживать такое масштабное строительство в сегодняшних непростых условиях? Он вспоминает, что в самом начале это место было практически пустырём. Постепенно, благодаря прихожанам, здесь было построено первое церковное помещение — небольшое, способное вместить от силы тридцать человек, с крестом и тремя колоколами на односкатной крыше.
Однако в церковные праздники все прихожане здесь не помещаются, и многие остаются на улице у крыльца, благо через наружный динамик можно слышать всё богослужение.
Здесь проводятся и литургии, и венчания, и крестины. Но все очень ждут, когда же откроется настоящий большой храм, который вместит под своими сводами всех прихожан, защитит их от дождей и холодов.
Рядом в маленьком помещении ютится церковная лавка. Как и храм, она работает каждый день с 9 до 17 часов.
Здесь можно приобрести свой именной кирпичик: при взносе от 200 рублей ваше имя запишут в специальную книгу, чтобы потом молиться за вас. Также вы получите свидетельство, подтверждающее, что кирпичик с вашим именем будет заложен в стену храма (корреспонденту «Одинцово-ИНФО» досталось свидетельство под номером 988.) А ведь именной кирпичик — это ещё и замечательный подарок близкому человеку.
Эти стены, покрытые именами дарителей, буквально объединяют множество разных людей ради одной общей цели. К слову, храму уже помогли и многие местные предприятия, причём не только финансово, но и непосредственно стройматериалами. Например, Керамический завод в прошлом году обеспечил около трети необходимого бетона, помогла компания «Выбор» из Городка-17 и другие. Однако сейчас, с грустью признаётся отец Вадим, предприятия всё чаще ссылаются на кризис и тяжёлое положение.
Остаётся надежда на нас с вами — неравнодушных жителей Одинцовского района, которые выберут время и приедут в это тихое и красивое место, чтобы сделать подарок себе и своим близким — помочь строительству Голицынского храма.
Также можно перечислить средства на строительство храма по следующим реквизитам:
МПРО прихода храма преподобного Серафима Саровского
г. Голицыно Одинцовского района Московской области
ИНН 5032082372, КПП 503201001, ОКПО 59370206,
ОКАТО 46241554000, ОГРН 1035000034970
р/с 40703810840290105081
Одинцовское ОСБ №8158 Среднерусского Банка СБРФ
г. Москва, БИК 044525225, кор/сч 30101810400000000225,
ИНН 7707083893 ОГРН Банка 1027700132195
Телефон храма: 597-41-50, 8-926-537-34-12
ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ
— Первый этаж храма (»нижний храм») будет освящён во имя Иоанна Предтечи, а верхний — во имя Преподобного Серафима Саровского.
— Рядом с храмом возводится 3-этажное здание Воскресной школы, посещать которую смогут все желающие. Ожидается, что она вместит шесть классов.
— Фотографии нижнего этажа храма можно назвать уникальными — после завершения строительства уже никто не сможет увидеть его в таком ракурсе.
18.191.200.47
Так я вроде и не призывал перевешать всех коммунистов и готов признать, что и среди Белого движения были выродки. Я только против огульного навешивания ярлыков и попытке списания всех российских бед на Церковь.
И ни в одном научном труде они не приводят размышлений о боге - этим наука не занимается.
Ну всё, надо бежать.
[q=Гость]Созданная Сталиным, она была верной служанкой Сталина, славила Сталина, восхищалась Сталиным, присылала ему здравицы. Именно ЭТА, современная РПЦ МП. Именно от Сталина она ведёт свой отсчёт.
Возражение: ставила, вот аргумент (см.) на основе подлинного документа.
Вывод: революция ставила одной из своих целей уничтожение церкви (пусть как части государственного аппарата, это уже детали).
Резюме: вывод явно ложный.
Насчет США могу лишь сказать, что процессы псевдотолирантности и политкорректности, связанные с этим вопросом, там зашли слишком далеко. Это касается и вопросов религии. Вот несколько примеров этого, привожу касательно данного вопроса (рейтинг политкорректного дебилизма).
На девятом месте администрация аэропорта города Сиэтл (Seattle) в штате Вашингтон (Washington). Руководство решило, что рождественские елки оскорбляют чувства и достоинство людей исповедующих другие религии, а так же атеистов, и убрали все елки и украшения из здания аэропорта. Протест по поводу этой идиотически-политкорректной затеи поднял раббин одной из местных синагог. Он привлек внимание общественности к этому вопросу и елки вернули.
Ну и наконец победителем конкурса "Маразм Политкорректности 2007" объявляется Терминатор, он же по совместительству губернатор штата Калифорния – Арнольд Шварцнеггер.
"Железный Арни" додумался подписать 12 Октября этого года закон SB 777 в угоду гомосексуалистам. Согласно нового закона в школах Калифорнии запрещено употреблять такие ужасно неполиткорректные слова как "мама" и "папа", а так же "муж" и "жена". Эти слова указывают на половую принадлежность и являются оскорбительными по отношение к гомосексуалистам, лесбиянкам, трансвеститам и другим извращенцам. Вместо них надлежит употреблять нейтральные слова "родители" и "супруги". Закон повелевает до 1 января 2008 года убрать из всех школьных книг эти "крамольные слова". Так же по новому закону мальчики могут пользоваться женскими туалетами и раздевалками, а девочки мужскими
Короче не всё так однозначно.
Причем голод охватил те регионы, которые были подконтрольны большевикам. И в эти годы умерло меньше людей, чем в последующие периоды голода.
А вот о том как питалась элита в это время, Dod уже упоминал.
Д. А. Медведеву
копии:
Его Святейшеству Кириллу,
Патриарху Московскому и всея Руси;
Генеральному прокурору РФ;
Уполномоченному по правам
ребёнка при президенте РФ
От несовершеннолетней
Перовой Валентины Евгеньевны,
зарегистрированной по адресу:
Владимирская обл., Суздальский р-н,
пос. Боголюбово, ул. Ленина, д. 51 в,
Свято-Боголюбский монастырь.
Фактически проживаю по адресу:
г. Москва, ул. Профсоюзная, д.27, корп.4.
Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Я, Перова Валентина Евгеньевна, родилась 26 сентября 1992 г. До 6 лет жила в Ростовской области в п. Голубинка. Мои родители, Перова Татьяна Анатольевна (нигде не работала) и Перов Евгений Михайлович (сначала работал в милиции, потом электриком), развелись из-за того, что папа стал часто выпивать. После этого мы, три сестры Женя, Маша и я, с мамой уехали в г. Козельск, ул. Победы. Там мы прожили 3 года. Потом мама отвезла в 2001 г. меня и старшую сестру Женю во Владимирскую область, Суздальский район, п. Боголюбово, в Боголюбовский женский монастырь. Я в монастыре оставаться не хотела, но мама сказала, что мы с Женей поживем две недели и потом она нас заберет, а сама с младшей сестрой Машей уехала.
Приехала через год и тоже осталась в этом монастыре. Там нас определили в разные группы, меня и Машу в младшую (в разные комнаты), а Женю в старшую. Мама в монастыре работала на сенокосе (летом), зимой на кухне. Виделись очень редко (не разрешали). Мама запрещала писать письма родным, звонить, забрала все адреса. Жила мама недолго, заболела раком и в 2003 г. умерла. Когда мама болела, нас к ней не пускали, два месяца до смерти мы ее не видели вообще.
В монастыре жить было трудно, наказывали очень строго, почти ни за что. Посмотришь не так, воспитателю не понравится, может дать очень много поклонов земных, 1000 без отдыха делать, поставить на неустойчивый стул на всю ночь молиться. Спокойно могут лишить еды на день или на три дня. Бьют ремнем пряжкой до синяков. А если в комнату зайдешь без Иисусовой молитвы, то 1000 раз заставят открывать и закрывать дверь и при этом читать молитву. Ходим на службу каждый день, хочешь ты или не хочешь, все равно заставят идти. Стоять было очень тяжело, службы длинные, по 4 часа, а стоять надо не шелохнувшись. Из-за этого у многих девочек больные ноги и у меня тоже. Врач запретила стоять больше 30 минут, но мы все равно стояли.
Летом мы работали на поле, а поле большое, 4 гектара (это детское поле). Работало нас немного, 20 человек девочек. Работали с 6-ти до 8-ми вечера. А перерыв был маленький, один час и 30 мин. Или 2 часа. Уставали очень сильно, нас постоянно подгоняли, а ночью поднимали в 12 часов, и мы полтора часа вместе всей группой молились, а кто стоя засыпал, тех выгоняли в коридор на всю ночь молиться. Мне и еще одной девочке Веронике Сариной все надоело, и мы решили сбежать с монастыря.
Это было в 2007 году утром, в 7 часов утра. Мы с этой девочкой, пока никто не видел, перелезли через ограду за храмом и убежали в г. Владимир к Ксении (эта Ксения тоже раньше была в этом монастыре, и бабушка у нее работала юристом, поэтому мы и решили убежать к ней). Побыли мы там недолго, всего до 12-ти дня, потому что бабушки в этот момент не было дома и за нами приехали из монастыря на машине, они нам заломали руки за спину и затащили в машину. Приехали за нами наша воспитательница Малькевич Анастасия Сергеевна (м. Рафаила), водитель монастырский и Вероникина мама. Когда нас привезли в монастырь, то стали обзываться, очень сильно ругать, надсмеиваться над нами. И в этот же день посадили нас в затвор (т. е. три дня не есть и не спать, а молиться. Эти затворы в монастыре были часто. Взрослые каждый месяц были в затворе, а дети от 12 лет каждый пост).
А в 2008 году нам меняют воспитателя — Малькевич Анастасию Сергеевну (м. Рафаилу) ставят помощником благочинной (это ответственные за порядок в монастыре), а нам ставят воспитателем Ефремову Наталью Ивановну (она в 2007 году пришла в монастырь и имеет юридическое образование). Сначала она к нам относилась нормально. Потом ее начала учить наша бывшая воспитательница, как к нам нужно относиться, перечислила все бывшие наказания и за что наказывать тоже. Наталья Ефремова переусердствовала, молились мы с ней больше, наказания были почти каждый день. Потом она заказала в швейной черные, толстые ночнушки и заставляла спать только в них, а если постираешь и она за день не высохнет, то заставляла спать в сырой. Монахинь она заставляла носить под низом верхней одежды такие ночнушки, а кто не носил, тех очень сильно наказывали ремнем. Воспитательница наша попросила у начальства монастыря древний устав (правила, по которым живут монахи) 1803 года и заставляла нас по этому уставу жить, а там строгие правила. Когда утром наш детский хор пел службу, а потом сразу два акафиста, я и одна девочка Света Кузнецова присели во время акафиста, когда не пели, регенту это не понравилось, и поэтому она про нас хотела рассказать воспитательнице. Мы просили у нее прощения, а она все равно рассказала.
Наталья Ефремова нас не стала наказывать, она пошла и рассказала про нас начальству, и они решили нам за это отрезать волосы. Мы ничего про это не знали. Вечером воспитательница зовет меня и Свету Кузнецову и ведет в главный корпус в архиерейскую (там, где владыку принимают), заходим, за нами сразу закрывают двери и облокачивается на них благочинная Валентина Сумина (м. Людмила). В этой комнате были архимандрит Петр, настоятельница монастыря монахиня Георгия, казначей монахиня Арсения (тетя бывшей воспитательницы) и наша бывшая воспитательница м. Рафаила. Настоятельница молча достает из кармана ножницы и дает их архимандриту Петру (Кучер Петр Петрович). Он сначала подзывает Свету, обрезает ей волосы, а потом мне. Мне было очень обидно, потому что за нас некому было заступиться. Старшую сестру после этого перевели жить в главный корпус, чтобы я ей не жаловалась и не общалась с ней.
После этого воспитательница стала на меня злиться еще больше. Она стала про меня сочинять всякие разные сплетни. То, что я в храме ворую деньги, хожу в магазин, покупаю косметику и раздаю ее девочкам. Она насчет этого ходила к начальству, и они мне придумывали всякие наказания. Хотя все прекрасно знали, что я никаких денег не ворую, а за пределы монастыря не разрешают выходить даже взрослым. Еще она придумала то, что я целуюсь с мальчиками в монастыре (там даже не разрешают на них смотреть, за это ремнем наказывают). Этому начальство тоже поверило. Меня и еще одну девочку, Ксению Головченко, наказали очень сильно. Нас посадили в разные комнаты без удобств и практически без мебели на 12 суток без еды (на одних сухарях и воде). Эти комнаты были холодные, а общались мы через форточку, т. к. окна выходили на одну сторону. В это время мы ходили пешком за 3 км сдавать экзамены в новосельскую школу. Учителя в это время заниматься к нам не ходили. Из-за всего этого я сбежала второй раз с Кристиной Фёдоровой (девочка из нашей группы). Я туда возвращаться не хочу и видеть этих людей тоже не хочу, кроме родных сестер. Я хочу учиться в школе и получить образование. Хочу жить нормальной жизнью. Прошу защитить мои права и интересы, я не хочу быть прописанной в монастыре.
С 19.08.2009 г. я проживаю в Москве по адресу: Ул. Профсоюзная, д.27, корп.4, телефон: 8-499-128-66-20, приют «Дорога к дому».
31.08.2009 г. органы опеки Суздальского района приезжали ко мне и хотели меня забрать. Я отказалась ехать, т. к. очень боюсь, что они меня вернут в монастырь. Мои сестры Маша и Женя продолжают жить в монастыре. Очень надеюсь на Вашу помощь и защиту.
11.09.2009
Перова В. Е.
Президенту Российской Федерации
Д. А. Медведеву
Копии: Его Святейшеству Кириллу,
Патриарху Московскому и всея Руси
Генеральному прокурору РФ
Уполномоченному по правам ребенка
при президенте РФ
от Ивановой Ирины Михайловны,
журналиста (г. Сочи), проживавшей
в Свято-Боголюбском монастыре в
период с 2002 по 2003 годы
В «Ежедневном журнале» от 16 сентября 2009 года опубликовано письмо шестнадцатилетней девушки, бывшей насельницы Свято-Боголюбского женского монастыря Перовой Валентины Евгеньевны.
Так получилось, что мне довелось проживать в одной келье с тогда больной матерью этой девочки, Перовой Татьяной Анатольевной в последние месяцы ее жизни и до кончины. Именно в это время моя профессиональная деятельность привела меня в Боголюбово, где я собирала материалы из истории русского женского монашества. Татьяна Перова была человеком любознательным, и вскоре прониклась ко мне доверием. Она рада была возможности рассказать о себе, о своей нелегкой жизни, о страшном детстве трех ее дочерей.
К этому времени Татьяна была смертельно больна раком. Она со слезами рассказывала как ей, оставшейся без крова, приходилось с детьми «бомжевать» и скитаться по вокзалам всей страны, просить милостыню, в любую погоду ночевать, где придется, часто под открытым небом в поле, или при дороге. Она обращалась за помощью к своим родственникам и родственникам мужа, но никто ей не помог. А однажды просто выгнали ее вместе с детьми в ночь, на холод, на улицу, в никуда. «Как котят они выбросили моих детей, - со слезами говорила Татьяна, поэтому я не хочу, чтобы мои дети даже просто знали своих родственников. Единственный человек, которому они действительно нужны, кто заботится о них – это отец Петр. Если бы не батюшка, мои дети бы просто пропали, умерли бы где-нибудь посреди поля»…
Татьяна много лет скиталась с детьми по стране, она пыталась найти сочувствие и помощь в государственных органах, обращалась в различные инстанции, но тщетно. Ни она, ни ее дети никому тогда были не интересны.
Обращалась она и в различные монастыри, но ей отказывали из-за недостаточной ее воцерковленности и по малолетству ее детей. И только в Оптиной пустыни ей разрешили ненадолго задержаться. Оптина – мужской монастырь, поэтому братья могли приютить женщину с дочерьми только на некоторое время. Там она и услышала об отце Петре Кучере, о Боголюбском монастыре. Ей посоветовали: «Батюшка очень добрый, любящий, он пожалеет и тебя, и детей».
Так, в бесконечных скитаниях, к концу своей жизни, Татьяна, наконец, встретила архимандрита Петра, человека добрейшей души, великой любви к ближним, болеющего не только за Россию, но и за каждого человека. Видя в нем свой последний шанс, смертельно больная мать умоляла за своих детей, плакала, упрашивала изо всех сил материнского сердца. Батюшка не только пожалел Татьяну и ее девочек, он дал им кров и пищу, образование детям, воспитание. Причем абсолютно безкорыстно.
Батюшка вылечил девочек. Когда Татьяна привела их в монастырь, дети были крайне истощены, у них развивалась дистрофия, была нарушена память. Психические травмы, полученные в раннем детстве, остались на всю жизнь. Валентина приехала с педикулезом, медицинская сестра вынуждена была обработать все вещи девочек и выстирать их белье. Машенька напоминала затравленного звереныша, она боялась людей и только к Батюшке старалась прижаться, согретая его любовью.
Не будет ни малейшим преувеличением сказать, что архимандрит Петр спас жизни этих трех девочек. И не только их!
Татьяна прекрасно понимала это, она часто повторяла: «Если бы ни батюшка, моим девочкам не выжить». Мать была безмерно благодарна духовнику Боголюбской обители за оказанное ей и ее детям человеколюбие. Она знала, что ей оставалось жить совсем малое время, поэтому желала устроить детей в монастыре, поскольку знала из опыта, что ни где и ни с кем им не будет лучше, чем в Свято-Боголюбской женской обители. Вне монастырских стен по глубокому убеждению матери девочек ждала преждевременная гибель. Но Татьяна безпокоилась: как они приживутся в монастыре? «За Женю я не боюсь, она много испытала в жизни, она трудолюбивая; Мария привыкнет, маленькая еще, да и Батюшку очень любит. А вот как Валентина, она у меня трудный ребенок, как с ней получится?» - переживала вслух. Но выбора у нее не было, и судьба всех трех девочек решилась одинаково: вняв слезным просьбам умирающей матери, детей оставили в монастыре.
Тем временем болезнь Татьяны (рак) прогрессировала. Она быстро худела, лысела, у нее сильно выпадали волосы. На глазах облик менялся. Объясняя свое нежелание допускать к себе детей, Татьяна говорила: «Я хочу, чтобы они запомнили свою мать красивой». И еще часто повторяла: «Я отдала своих детей Богородице, теперь Она их Мать. Я больше ничего не могу для них сделать. Только молиться о них. Так, как любит их отец Петр, даже я не могу их любить. И никто их не будет так любить. Никто о них так, как Батюшка, не позаботится». Мы вместе радовались, наблюдая, что ее дети, наконец, веселы и спокойны, сыты, чистенько одеты, впервые за их короткую и страшную трудную детскую жизнь.
Склонность Татьяны к уединению еще объяснялась внезапно появившимся религиозным чувством. Она очень желала перед смертью принять монашеский постриг. Она старалась побольше молиться, читала из святых отцов, словно хотела наверстать упущенное в своей жизни. Она очень жалела, что не смогла даже потрудиться в монастыре как следует, как ей хотелось бы. Ведь прожила она в Боголюбово совсем немного, причем тяжелая болезнь не позволяла нести послушание. «Ничего, успокаивали ее сестры, - твоя болезнь и есть твое послушание». – И как могли, старались облегчить страдания больной. За Татьяной постоянно ухаживали сестры и врачи монастыря. По благословению архиепископа Евлогия, по ходатайству настоятельницы монахини Елены, архимандрит Петр (Кучер) явил Татьяне очередной раз человеколюбие и постриг ее в монашество с именем Алла, после чего вскоре она и упокоилась.
Как утверждают детские психологи, в шестнадцать лет девушкам свойственны необдуманные поступки, действия и слова, о которых впоследствии они просто жалеют. Это и понятно, и вполне обычно. На памяти каждого из нас есть не единичные примеры, когда в этом возрасте даже в благополучных семьях дети порываются оставить родителей, учебу, изменить привычный уклад жизни, влюбляются и просто совершают непонятные им самим поступки. Что же говорить о детях со сложной психикой?
Что движет Валентиной? Призрачная надежда получить свою жилплощадь в Москве? Девочку, как говорят, поставили в очередь на жилье. Или ее поступки – следствие несклонности к монашеской жизни, о чем безпокоилась ее мать, оставляя девочку в монастыре? Или Валентине просто, как она пишет, все надоело, и она хочет пожить привольно в большом городе той жизнью, которая уже привела ее мать к своему логическому завершению? Наверное, ответы на эти вопросы не прольют свет на происходящее. Вполне закономерно возникают другие, уже более существенные вопросы.
Почему ни средства массовой информации, ни компетентные органы, ни органы опеки, ни другие инстанции не интересовались судьбой трех несовершеннолетних девочек, двое из которых, в том числе и Валентина, были совсем маленькими, больными, истощенными, когда их смертельно больная мать пыталась найти помощь и поддержку у государства?
Почему вдруг инстанции и комитеты заинтересовались этими детьми, когда появилась возможность бросить тень на Православную Церковь?
Почему вместо того, чтобы, сказать спасибо архимандриту Петру, Боголюбскому монастырю, Владимирской епархии и Московскому Патриархату за их неустанные труды по спасению людей, оказавшихся в тяжелейших жизненных обстоятельствах, средства массовой информации и соответствующие инстанции распространяют клевету на людей святой жизни?
Почему государственные чиновники не признают, что не в состоянии справиться со сложнейшими социальными проблемами в стране и не выработают совместно с РПЦ МП программу по оказанию помощи людям, попавшим в ситуацию, подобную той, в которой оказались Татьяна Перова и ее дети?
Почему мы все, наконец, не выразим заслуженную благодарность архимандриту Петру (Кучеру) и сестрам Боголюбской обители за их неустанные труды, которые возвращают к жизни детей из небытия, в котором они оказались по трагическому стечению обстоятельств?
Почему архимандриту Петру ставится в вину его любовь к канонизированному Православной Церковью святому Царю? Господа, этим вы оскорбляете чувства верующих Вселенской Православной Церкви!
И с каких это пор уважение к генералиссимусу, командующему Армией, освободившей мир от чумы ХХ века – от фашизма, стало пороком?
Не кажется ли вам, что мы уже прочно живем в зазеркалье, где доброе и святое поносится, а стремление ко греху и пороку называется «нормальной жизнью»?
С уважением,
Ирина Иванова, журналист, г. Сочи
Истинность вышеизложенного свидетельствую на Кресте и Евангелии.
Подождём результатов следствия.
Церковь не любит таких скандалов, и на всякое обвинение запускает собственный пиар. Избил священник в Сидоровском прихожанку - тут же выпускаются россказни о том, какая зараза, оказывается, была эта прихожанка. Правда, священника всё же куда-то переводят. Обнаружились у патриарха дорогущие котлы во время проповеди о личной скромности - тут же запускается обработка общественности в том ключе, что де это подарок богатенького прихожанина, и ничего страшного - не "Касио" же за 20 долларов патриарху носить. Правда, патриарх более не прокалывается, часы исчезли.
Так же будет, надеюсь, и здесь. Хорошо, если все религиозные приюты проверят, поговорят с детьми, сделают внушение церковным воспитателям.
Атеистам же такие истории очень на руку - они показывают сущность церковного "гуманизма". Собственно, выгодно и религиозное воспитание - нет более непримиримых врагов церкви, чем те, кто прошёл через унижения в детских религиозных учреждениях. Они помнят. Они не простят.
Первое письмо:
Первое письмо:
Первое письмо:
Первое письмо расписывает ужасы, сравнимые с концлагерем, сплошные притеснения и обиды со стороны воспитательниц, но вот о том, что
Татьяна прекрасно понимала это, она часто повторяла: «Если бы ни батюшка, моим девочкам не выжить». Мать была безмерно благодарна духовнику Боголюбской обители за оказанное ей и ее детям человеколюбие…
Второе письмо не комментирует издевательств над детьми? Ну, как же, вот, пожалуйста:
И т. д., и т. д., и т. д…
Очень много вопросов. Но - повторюсь - дождёмся результатов следствия.