Отец Одинца

Скульптор Андрей Балашов, создатель памятника легендарному Одинцу и скульптурных бюстов выдающихся жителей города, рассказал о своем творчестве и положении дел в современном искусстве корреспонденту «Одинцово-ИНФО».

Прототип Одинца

— Недавно исполнился год, как в нашем городе установлен памятник Одинцу, Вашему детищу. Памятник стал за это время неотъемлемой частью городского ландшафта. С какими трудностями Вы столкнулись во время работы?

— С Одинцом были сложности в процессе литья… В то же время, бюсты были отлиты хорошо, с ними все получилось здорово.

— У Одинца есть прототип? Это какой-то реальный человек?

— Нет, никакого прототипа не было. Просто постепенно в голове накапливается визуальная информация, и что-то вдруг возникает из этих впечатлений. А в этом случае — я не Суриков, который писал своих персонажей с реальных людей, хотя таким же приемом пользуюсь при необходимости.

— Вам понравилась сама церемония открытия памятника?

— Меня немного удивили солдаты петровских времен, но в целом было весело. Дождик, помню, очень освежил картину.

Лариса Лазутина — всё время в боевом настрое

— Расскажите, как шел процесс создания скульптурных портретов знаменитых жителей Одинцова.

— Работа была очень интересной, передо мной находились живые люди, а не фотографии, как часто бывает в нашем деле. Когда ты не только глазами смотришь и вникаешь во все подробности, но ещё и по-человечески общаешься с моделью, это дает совсем другой результат.

— Какие Вы вынесли впечатления от общения с Ларисой Лазутиной?

— Лазутина — чрезвычайно веселый и неунывающий человек. Она очень позитивная, бодрая. Кажется, нет таких обстоятельств, перед которыми она бы спасовала. Всё время находится в боевом настрое. Постоянно шутит, смеется, как и Виктор Куренцов — совершенно фантастический человек!

— Сколько по времени заняла работа над памятником и бюстами?

— Очень мало, сроки были жесткие. Весь процесс занял меньше полугода. И Одинец, и портреты создавались одновременно. Тут мне очень помогли мои студенты-практиканты.

Мне было стыдно за страну

— Какие значимые события произошли в Вашей жизни за этот год?

— Принял участие в двух конкурсах, один из которых мы с Игорем Черноглазовым выиграли. Возможно, теперь будем делать конный памятник Андрею Боголюбскому во Владимире. Кроме того, в Суздале, наконец, установлен памятник поэту-маринисту Лебедеву. Только что закончен монтаж монумента строителям Саяно-Шушенской ГЭС в Саяногорске. А ещё я представлял Россию на юбилейном симпозиуме во Франции, в Нормандии. Это был большой фестиваль, в котором участвовали 33 скульптора со всех стран мира.

Когда я был на таком же симпозиуме два года назад, произошла очень неприятная история. На церемонии закрытия собралась весьма представительная компания: префект Нормандии, первый секретарь посольства Испании, Румынии и многих других стран-участниц. Но российское посольство повело себя странно. Все минут сорок стояли, ждали, когда приедет наш культурный атташе. Когда я, наконец, до неё дозвонился, она ответила: «Знаете, я себя плохо чувствую и решила не ехать». Я сказал: «Ладно, вы меня в глупом виде выставили, но в какую ситуацию вы страну-то поставили?».

С тех пор руководство посольства сменилось, но, как и два года назад, наши чинуши из МИДа поленились почтить своим присутствием церемонию закрытия Х международного симпозиума скульптуры в Нормандии. Мне не за себя, за Россию стыдно…

Когда из кучи грязи возникает скульптура

— Почему Вы стали скульптором? Ведь это профессия творческая, а значит, рискованная: либо пан, либо пропал…

— Об этом не думаешь, когда начинаешь. Я сейчас смотрю на своих студентов. Они не знают, с чем столкнутся в будущем, не понимают, что их ждет. Только к концу института осознают, куда они влезли. Когда ребенок начинает рисовать, лепить, ходит в кружок и у него что-то начинает получаться, ему нравится. Интересно, когда из бесформенной массы возникает сначала нечто, на что-то похожее, а потом то, что ты сам предполагал увидеть. Эта игра очень притягательная: была куча грязи, а ты знаешь, что из этого должно возникнуть. И постепенно втягиваешься, и вылезти уже не можешь.

— Как Вы относитесь к Зурабу Церетели, монументы которого в большом количестве можно увидеть сегодня в Москве?

— Церетели сейчас — это притча во языцех. Прежде всего, надо сказать, что он очень хороший организатор. В свое время поднял с нуля забытую технику эмали, много чем занимался, у него совершенно безумная энергия. Что получается в результате — трудно судить: кому-то нравится, кому-то нет. Должно пройти время. Во всяком случае, он — фигура заметная, без него было бы не так интересно.

— А как Вам творчество Михаила Шемякина, например, его «Памятник детям — жертвам пороков взрослых»?

— На мой взгляд, вещь невнятная, памятник порокам, а не жертвам получился, хотя Шемякин — интересный художник. Но у него есть работы более достойные, чем эта.

Мне неинтересна скульптура, как презерватив

— В фигуративе, той скульптуре, которой я занимаюсь, ничего активного не происходит. Вещь очень медленно живущая. Не быстрая. Никаких резких перемен не происходит в скульптуре. То, что сейчас тоже часто называют скульптурой — это некие пространственные объекты. Они очень разные, но принцип один: захват пространства, не всегда дружелюбное вторжение в городскую среду. Или ленд-арт — вторжение в природную среду. Когда на них смотришь, всегда чувствуешь некий элемент агрессии.

Мне это не близко. Скульптура давить не должна. Она должна подманивать к себе человека, сначала издалека интересной видимой формой, а, когда он приближается, более сложными пластическими ходами, чтобы ему было интересно рассматривать. А не просто из окна автомобиля смотреть: вон стоит какая-то здоровенная фигня, сверкает на солнце. Или наоборот, разноцветная, крашеная… Все эти штуки рассчитаны на одноразовое восприятие. Попользовался и выбросил, как презерватив, понимаешь? А скульптура — вещь нудная. Её нужно разглядывать, возвращаться, подходить, ещё раз и много раз.

На одинцовской площади хороший Ленин

— Как Вам памятник Ленину на нашей площади?

— Эту скульптуру делал знаменитый скульптор Л. Е. Кербель, ровесник Октября, профессионал хорошего уровня. Получился нормальный Ленин — памятник эпохи. Много было Лениных паршивых понаставлено… А Кербель — парень был крепкий.

— А не было разговоров поставить Одинца на место Ленина?

— Смешно, ну зачем это нужно? Ленин стоит и стоит. Если мы начнем всё подряд демонтировать, а на это место другое ставить, будем выглядеть как те же коммунисты.

Сейчас есть другая проблема: нет никакого профессионального контроля. Все «берут себе суверенитета столько, сколько могут унести». Мелкие административные образования независимы друг от друга. Есть две копейки, давайте поставим на эти деньги чего-нибудь. И никакого надзора нет. Примеров плохой скульптуры — сколько угодно. Юрий Долгорукий в Дмитрове. Его изготовитель, назовем его так, ещё и взял подряд на реставрацию скульптуры В. Мухиной «Рабочая и колхозница». Сломал, сделать не может ничего. Судить за такие вещи нужно! Он же воткнул жуткого Шаляпина на Новинском бульваре. Помойка стоит. Не стоит, а полулежит-полусидит. Мужик валяется на земле, и всё…

Мне кажется, необходима не цензура, но какие-то профессиональные комиссии. Сейчас профессионалов никто не слушает. Везде и во всем правят чиновники: хотим вот так, и всё, и привет. К тому же, как правило, всё замешано на «левых» деньгах. Смотреть на это отвратительно.

— Андрей Владимирович, назовите хотя бы несколько положительных примеров, а то всё выглядит прямо безрадостно…

— Конечно, есть профессиональные скульпторы, которые сами себе художественный совет. Их собственная совесть заставляет делать настолько хорошо, насколько они могут. Назову, например, А. Рукавишникова, создавшего памятник Александру II возле Храма Христа Спасителя. Ещё — М. Переяславец, А Тарасенко, А. Ковальчук, Д. Тугаринов (автор памятника А. Суворову на Сен-Готардском перевале в Швейцарии), М. Дронов — этот ряд, слава Богу, можно продолжать!

— Вам не предлагали поставить рядом с памятником Одинцу памятник Одинцовке? Вы создаете замечательные женские образы!

— Нет, не предлагали. (Смеется.) 

СПРАВКА «ОДИНЦОВО-ИНФО»

Андрей Владимирович Балашов родился 13 июня 1957 года в Малаховке Московской области. 1976-1982 г. учился в МГАХИ им. В. И. Сурикова, отделение скульптуры (мастерская М. Ф. Бабурина).

Лауреат премии Ленинского комсомола. Награжден золотой медалью Российской Академии художеств. Член скульптурной комиссии СХ РФ. Заслуженный художник России. Действительный член Российской Академии художеств. Доцент кафедры скульптуры МГАХИ им. В. И. Сурикова.

В списке его работ сотни скульптур, в числе которых памятник Герою Советского Союза летчику Виктору Талалихину в Москве, Федору Шаляпину в Казани, монумент, посвященный 100-летию подвига крейсера «Варяг» в Корее и многие др.

В 2007 г. в г. Одинцово состоялось торжественное открытие памятника Одинцу, а также бюстов знаменитых граждан города — маршала Виктора Толубко, Валентины Чистяковой, Юрия Рахманинова, Александра Галактионова, Ларисы Лазутиной, Виктора Куренцова.

Женат, имеет двоих детей. С Серебряной свадьбой Вас, Андрей Владимирович!

Ссылка на фотогалерею:

/white/photo.asp?div_id=3837

3.14.251.103