Третья - лишняя!

В вареники, Антонина Семёновна клала две вишенки. Не "как правило, две", и не "в основном две", а именно две. Всегда! Как с детства научили, так всю жизнь и лепила: сперва одну вишенку, а рядышком, под бочок первой вторую, сверху щепотку сахару. А тут как попутал кто! На последний вареник три ягодки пришлось, и что делать? Вот и дала слабину, уместила и третью, видимо про внука Серёжку вспомнила, который у неё каникулы отбывал.

Но уже за обедом об этом горько пожалела. Оно же в привычку уже вошло - раз две косточки есть, то можно зубам волю дать. "Проверено! Мин нет!" А тут такая досадная ошибка. С дедом своим заговорилась, бдительность утратила и... хрясь! Бабкиного зуба, как ни бывало.

Повздыхала бабка, посердилась на саму себя, дуру старую, да делать нечего, в город надо ехать, к стоматологу.

- Вот как бывает! - ворчала Антонина Семёновна собирая сумку, - думала, хорошо, вишни-то сколько в этом годе! И варенье тебе, и компотов накручу, а тут раз... и убытки, на пустом месте! А дед?

Дед кивнул головой, подтверждая правоту супруги.

- Хорошо хоть утром, может, за один день обернусь...

Дед опять кивнул.

- Смотри, Ночку будешь доить, сена ей свежего натряси, а то она...

Дед машинально двинул головой сверху вниз, почти касаясь подбородком волосатой груди.

- И рубашку застегни! - зоркий глаз Семёновны моментально оценил непорядок.

Дед хотел машинально кивнуть ещё раз, но раздумал, махнул рукой и вышел из комнаты.

- Серёжа! - звонкий голос облетел весь дом. - Внучок! Ну-ка, покажись бабушке!

Серёжка, новоиспечённый шестиклассник, лениво нарисовался в дверном проёме, плюхнулся спиной по прохладной стене, не вынимая рук из карманов широких шорт.

- Чего кислый такой? Не заболел?

Серёжка поморщился.

- Не... Скучно просто...

- Так пойди на речку, с Васькой Любкиным...

- Не... не хочу... жарко... по пыли идти...

- Вот ты, Господи! Так дома себе дело найди!

- Какое? Интернета у вас нет, по телеку два канала только показывают, чем заняться-то?

- Так книжку почитай какую-нибудь! Вон, целый шкаф битком набит! Там и художественные есть, и подшивки журналов...

- А..., - Серёжка досадливо махнул рукой и по примеру деда поплёлся из комнаты.

Спустя десять минут сборы были закончены, внук расцелован в обе щёки, и Антонина Семёновна отбыла в город.

Серёжка послонялся по двору, но никакого занятия, достойного своей особы не нашёл. Жарко, пыльно и скучно. Пострелял из новенькой рогатки по воробьям, устроившим собрание в зарослях смородины. Погонял Шапруню, соседского щенка, норовящего пробраться на бабкин огород. Слазил на сеновал. Веселее от этого не стало.

Дед же, к обрушившейся на него свободе подошёл со знанием дела. Ещё раз накормил всю живность, чтобы потом в голове не держать, убрался в курятнике, налил свиньям свежей воды со шланга. Вытер трудовой пот, посмотрел на небо, то ли вспоминая перечень оставшихся дел, то ли по солнцу определяя время, когда вернётся жена. Пошёл в курятник.

Выйдя оттуда, дед протопал в дом, выложил на стол принесённый пяток яиц, полбуханки хлеба порезал на широкие, щедрые ломти. Достал бабкину ивовую корзинку, сложил туда свои припасы, добавив снятую с полки над плитой солонку, и вышел в сад.

Погреб у Семёновны был не как у всех людей, в доме, а в сарае. Грунт там был твёрдый, каменистый, оттого даже в самую жару, в нём было ощутимо холодно. Поэтому и заветная поллитровка самогона, собственноручно дедом настоянная на чабреце и ореховых перегородках, была восхитительно прохладна. А что ещё нужно старику в заслуженную минуту отдыха?

Сережка уныло посмотрел вслед деду, торжественно удаляющемуся с корзинкой в руках, под сень раскидистого орехового дерева. Это надолго! Там у него и столик, и скамейка, и прохладный ветерок, и ароматная, в солнечных прорехах, шелестящая тень. А что ему самому-то делать? Чем заняться?

Помаявшись ещё немного, малец оживился. Единственное место, где он ещё не успел побывать на этих каникулах, это чердак. Бабка туда соваться запретила, чтобы он руки-ноги не переломал, но сейчас-то!

Притащить лестницу от сеновала и приставить к чердачному окну, было делом пяти минут. Вскарабкаться по скрипучим, шатким ступенькам и того меньше. А ещё через мгновение, Серёжкина голова проникла на запретную территорию.

На чердаке было... здорово. Там так восхитительно пахло застарелой пылью, размякшей на солнце смолой и паутиной, что просто замирало сердце! А сколько бесценных сокровищ было вокруг! Древние напольные часы, с огромным медным маятником, спящим за узорным стеклом уже не один десяток лет... Продавленное плетёное кресло-качалка... Клетка с куполообразной крышей и гостеприимно распахнутой покосившейся дверцей... Да мало ли что! Одна выставка десятилитровых баллонов, в одном из которых лежала высохшая мумия невесть как попавшей туда мышки, чего стоила! А довершало всю феерическую картину счастливообретённого пиратского клада, целая россыпь, целый ворох из разномастных печатных страниц.

Там было всё. И старые, наполовину истлевшие книги, от которых остался только переплёт, и вязанки журналов, и учебники, сложенные разновеликими стопками вдоль стены, и просто отдельные вырванные страницы, навсегда потерявшиеся в этом печатном хаосе.

Серёжка плюхнулся на расползающийся под его весом книжный холм, и вытащил то, что первым попало под руку. Попалась "Техника молодёжи" за 1973 год. Пролистав его торопливыми пальцами, и не заинтересовавшись содержанием, мальчишка отбросил его в сторону. Через некоторое время, полёт совершил журнал "Вокруг света" со скучной гористой картинкой на обложке. Журнал летел спешно, забавно хлопая страницами и попутно стряхивая двадцатисемилетнюю пыль. А вот "Наука и жизнь" летела не смешно. Многообещающе свистнула при взлёте, но бездарно опала ударившись о стену, и шлёпнулась на пол.

Поэкспериментировав ещё немного с разными журналами, определяя их лётные качества, школьник перешёл на "тяжёлую" литературу. Но они не летали вообще никак. Зато их было много.

Откуда-то у себя из-за спины, Серёжка вытащил довольно толстую книжку, сдул пыль, на секунду увлёкшись образовавшимся солнечно-пылевым водоворотом. Вытер рукавом обложку.

На ней во весь рост красовалась сова. У совы были мохнатые когтистые лапы, пернатое лицо и суровые брови. Над совиной головой была тесненная золотая надпись: "Совиные истории". Серёжка перевернул книжку корешком вверх и потряс на всякий случай - вдруг между страниц чего лежит? Но между ними ничего не было. Только штамп фиолетовыми чернилами: Библиотека г. Тверь. О! А это уже загадка! Как могла к бабке на чердак попасть книжка из города, который от них... ну... в общем далеко находится? Мальчик наугад открыл страницу.

"... А попа заморского отвалтузили по первое число, покуда лекарь спал. За что? А ни за что - за человечество, считай..."

Что это, сказки какие-то? Серёжка перевернул несколько страниц.

"... А ежели вскочит в речку человек и давай баламутить, поднимать тину, кричать до посинения телесного, до гусиной кожи, так русалка терпения не имеет ждать, покуда тот вылезет не берег, потому как плохо ей: волосы путаются, песок рот открытый забивает, муть глаза режет... И не выдержит тогда она, за ногу безобразника хвать! - онемела нога от холода, после за другую уцепится ледяною рукою да в самый водоворот потащит".

Серёжка хмыкнул. Напишут же такого! Хотел книжку выбросить, но передумал. Очень уж сова мерзкая, какая-то! Как их училка по литературе, та тоже вот так брови хмурит, и глаза строгие делает.

Мальчишка соскочил с бумажного погоста, подошёл к открытому чердачному окну, поставил книгу на доску-подоконник. Потом подумал, и опустил ниже, на стопку учебников. Теперь совиная книжка наполовину находилась на чердаке, а на половину выступала над окном. Полюбовавшись содеянным, Серёжка подпёр книгу по бокам журналами и, торжественно чеканя шаг отошёл к печной трубе.

Гладкий речной камень как влитой лёг в рогатку. Но сова не сдрейфила, и продолжала упорно хмурить брови. Тугая резина натянутая крепкой рукой безжалостно послала снаряд вперёд. Но... мимо! Мимо книжки, зато в соседнем с ней журнале открылся яркий солнечный глаз. Мальчишка недовольно сплюнул.

Второй камень был отобран тщательно. Вдумчиво вложен в рогатку. Правильно принята стойка Самого Лучшего Стрелка Из Рогатки. Резина вновь натянулась до предела. На совиной морде застыла гримаса презрения. Цепкие мальчишечьи пальцы разжались, зачиная полёт каменного снаряда.

Как такое могло произойти, Серёжка так и не понял. Вместо того, чтобы глухо стукнуть об книжку, сшибив её за окно, как было задумано, камень булькнул в картонку обложки, как в родной речной омут. И ожидаемого солнечного глаза не открылось. Зато появилось тёмное пятно размером с дедов кулак, чуть ниже совиной головы.

Стрелок засунул рогатку в карман и осторожно подкрался к дыре. Ровная, почти идеально круглая, словно кто-то прожёг, она действительно присутствовала, и никуда деваться не собиралась. Серёжка подобрался ещё ближе, чтобы понюхать, а вдруг и вправду, дырка будет пахнуть горелой бумагой? Но едва его нос оказался рядом с совиной головой, и их глаза встретились...

Всё случилось настолько быстро, что отреагировать не было никакой возможности. Словно какая-то сила схватила его в охапку, сжала, крепенько так, да и ткнула головой прямо в чёрный рот дыры. Серёжка даже зажмурился, ожидая ощутимого хлопка лбом о пыльную книжку. Но ничего не происходило. Тогда он собрался с духом и открыл глаза.

Внизу, метрах в четырёх под ним, была комната, большая и светлая, похожая на школьный актовый зал, или на читальню в городской библиотеке. В центре её, несколькими рядами стояли светлые письменные столы, а вдоль стен располагались лёгкие металлические стеллажи с книгами. За столами, отдельными группками, сидело около двух десятков человек, обратив взор в сторону небольшого возвышения, где за большим столом, накрытом зелёной портьерной тканью сидело шестеро человек. На почётном месте в центре стола стоял ещё один стул, но он почему-то пустовал.

"Это что, экзамены какие-то?" - подумал Серёжка и попытался поудобнее устроиться, но не получилось. Что-то цепко держало его на месте, позволяя только немного вращать головой.

Лиц экзаменаторов школьник рассмотреть не мог, всё-таки далековато, да и обзор не важный, но совершенно очевидно, что четверо из них были женщины.

За спиной у комиссии, были установлены четыре стойки для наглядных пособий, с развешанными на них какими-то схемами, диаграммами и картинками. Между ними, с указкой в руках прохаживался молодой мужчина, и что-то рассказывал аудитории. Поскольку делать всё равно было нечего, Серёжка начал всматриваться в картинки, попутно пытаясь понять, о чём говорит рассказчик.

На первой стойке была нарисована структурная схема: кружочки, с мелкими надписями внутри, переплетённые друг с другом разноцветными стрелками-связями. Там же была приколота большая цветная картинка с каким-то деревенским пейзажем. Серёжка всмотрелся: удивительное дело! Место, изображённое на картинке, очень напоминало двор его бабки! Только сарай находился немного не в том месте, хотя... Нет, всё-таки именно там, где и положено, просто всё показано с такой точки, что он не сразу узнал.

На картинке, вывешенной на второй стойке, Серёжка без труда узнал деда, идущего с корзинкой в руках к старому ореху, а на третьей самого себя на чердаке, прицеливающегося из рогатки по "совиной" книжке. Постепенно, сквозь пелену крайнего изумления, до него стали доходить слова, произносимые человеком с указкой.

- Таким образом, мы с вами можем наблюдать, что ситуация сложилась очень неутешительная - пропасть между нашими двумя мирами увеличивается. Человечество не желает читать, не желает напрягаться и попросту думать. И хотя благодаря некоторым действиям, - рассказчик кивнул в сторону комиссии, - и намечается некий положительный вектор, он, тем не менее, не даёт нам возможности спать спокойно. Да, пока ещё, индивидуум, помещённый в информационный вакуум, ищет способы применения своего разума. Пусть этот процесс уже болезнен, не естественен и тяжёл, но он пока идёт, и приведённый пример это подтверждает! Небольшого, псевдослучайного вмешательства оказалось достаточно, чтобы испытуемый пришёл к книге. Пусть таким странным способом, варварским и диким, но он смог благодаря ей пробить брешь между миром пишущих и миром читающих.

- Но позвольте! - один из экзаменаторов снял очки и достал из нагрудного кармана платок, - на консультациях, вы обещали нам нечто иное! Мне кажется, здесь присутствует явная подтасовка фактов.

Экзаменатор водрузил протёртые очки на нос и продолжил.

- Вы обещали показать, что достаточно любой случайности, выбивающей человека из привычного ритма, чтобы он путём несложных умственных манипуляций вернулся к чтению. Что если убрать лёгкость получения информации в современном мире, то человек снова сможет мыслить, а не поглощать тоннами легко дающуюся, но совершенно не нужную ему информацию. А что получается на деле? Мне кажется, вы просто блестяще доказали, что софистика уверенно занимает лидирующее место среди современных наук!

По аудитории прокатился лёгкий смешок.

- А разве вишнёвая косточка не мелкое случайное событие? Да таких мелочей может быть сколько угодно! Главное - это то, что наш с вами "крысёныш", оказался свободен! Понимаете? Свободен от цивилизации, от Интернета, от телевидения... Он оказался в информационной пустоте, которая должна быть заполнена! А книга, на сегодняшний момент, всё ещё остаётся самым проверенным и надёжным, всепогодным, если хотите, инструментом. И вы прекрасно понимаете, почему я выбрал на роль испытуемого самого среднестатистического школьника! Не его деда, не его родителей, а его!

- Разумеется, с этим моментом я полностью согласен. У стариков свои счёты с Вечностью, свои взгляды на гармонию. А люди среднего возраста... Впрочем я отвлёкся.

- Но если вы настаиваете, если считаете, что я где-то сжульничал, давайте изменим условия! Просто оставьте его наедине с собой, здесь, в деревне, на природе, а случай проявит себя сам!

Экзаменатор шепотом посовещался с коллегами.

- Хорошо. Давайте проведём уточняющие изыскания.

- Как скажете! - человек с указкой усмехнулся. - Я ожидал чего-то такого, от того и чётвёртая стойка имеется, для следующих данных.

- Вот и замечательно, - подытожил мужчина. - Я думаю, спешить тут не нужно, вопрос важный, так, что... А вы как считаете, юноша?

Серёжка не сразу понял, что обращаются к нему. Отчего-то испугался, как пойманный воришка, задёргался, рванул, и...

И снова оказался на чердаке.

Сердце ухало, коленки подкашивались, пальцы на руках мелко дрожали. Постепенно успокоившись, Серёжка потянулся, подобрал с пола "расстрельную" книжку. Никакой дыры там не было, только большая вмятина обложке, ниже совиной головы. Серёжка вздохнул, и наугад раскрыл книгу.

А в саду, на лавке вкопанной под развесистым ореховым деревом, спал абсолютно счастливый Серёжкин дед.

3.128.201.207