Наблюдения пешего автомобилиста

Надо ехать. Включить печку, сделать музыку погромче, и ехать. Ехать и не останавливаться. Не задумываться, не оглядываться по сторонам. Чтобы не прорвать случайно тонкую ткань материального благополучия, за которой прячется действительность.

Первое что бросается в глаза, когда выходишь на улицу из полутемного сырого подъезда в сумрачное и сырое пространство города это непомерное количество автомобилей, заполонивших собой улицы, тротуары, дворы и газоны.

Старые, новые, живые и мертвые, пахнущие шампунем, пахнущие как псины, наполированные, обшарпанные, разрисованные дикими граффити - они медленно едут, мычат, пердят и бодаются, как странным образом угодившее в город бесчисленная отара баранов.

Неприкасаемые коррупционеры в бронированных "Мерседесах", криминальные, полукриминальные и около-криминальные авторитеты и авторитетки в иссиня черных "БМВ", женщины-имплантаты в канареечных "Лабронджини", насосавшиеся таджикской крови свинорылые предприниматели из "Кашкаев", жлобы-подражатели на непроизносимых кривоколесых китайских "епсонгах", лица без определенных занятий на праворульных "тойотах", небритые автослесаря на ржавых девятках, баклажаноподобные азербайджанцы на просевших от перегруза "шестерках", законопослушные обыватели на кредитных "малолитражках", и таинственные маниакалы на "хаммерах" - вся эта хаотическим образом перемешанная разнородная переполненная раздражением, недоверием, пренебрежением и презрением к окружающему социальная масса, превращается в один гигантский организм. В коллективного Франкенштейна, объединенного общим проклятьем.

Взаимоотношения между отдельными элементами в этой плотной биомеханической массе осуществляется без каких-либо правил и целей. Нет законов, нет идей, нет понятий, нет солидарности.

Двадцать лет идут реформы – результаты отрицательны.

Каждый день звучат слова – "инициатива", "инновации", "модернизация" – смысл их стерся, выветрился, растворился.

Результатов ждать бессмысленно.

Надо ехать. Включить печку, сделать музыку погромче, и ехать. Ехать и не останавливаться. Не задумываться, не оглядываться по сторонам. Чтобы не прорвать случайно тонкую ткань материального благополучия, за которой прячется действительность.

Если мысленным усилием оставить на ландшафте то, что было создано в течение последних двух десятков лет, и убрать все созданное прежде, то вокруг останется пронизываемая мокрым ветром степь.

Порыв ветра хлестнет в лицо и прояснит, чем все мы в действительности владеем. Одеждой, которая на нас сейчас, тем, что в карманах, и автомобилем, в котором мы едем.

Прочее принадлежит нам лишь условно.

За время, отведенное на преодоление маршрута из пункта "А" до пункта "Б" с нами могут произойти метаморфозы, последствия которых непредсказуемы и необратимы.

Так государственный муж, прибыв на службу, обнаруживает на своем кабинете табличку с чужой фамилией, и двух хмурых молодых людей по бокам.

Так выходящий из бани распаренный девственно чистый бандит ощущает вдруг приятный холодок пули пробивающей его крепкую спелую голову.

Так преуспевающий коммерсант путем удалого рейдерского наезда в три банковских дня теряет бизнес.

Все же прочие, включая читателей толстых журналов и позитивных неунывающих автослесарей, могут росчерком пера лишиться крыши над головой... Часто вместе с крышей исчезают жены, дети….

Но останавливаться нельзя, потому что надо ехать, потому что едут все. И мы продолжаем ехать.

Лошадь в степи важнее жены. Важнее дома, важнее бизнеса. Так было пятьсот лет назад. Так и поныне.

Мы по-прежнему часть дикой орды.

У нас нет ничего, кроме своих лошадей…


 

18.226.180.161