А женщина разглаживает жизнь…

Сперва закончатся сигареты…

Сперва закончатся сигареты, потом вино, а потом неделя... Я буду хныкать, что надоело, начну стучаться в окошки ветром, и, как в дешевеньком сериале, растекшись нежностью и тоскою, красиво вздрагивая плечами, - полночи страстно молчать тобою. Смывая утром ошметки ночи, на автомате, сварю твой кофе. Застыв над чашкой, поймаю профиль, тобой мелькнувший, похожий очень.

Потом закончится даже это. И ничего уже не начнется. Я буду кутаться, как от ветра, я буду слушать, как он смеется. И без каких-то сюжетов жанра, и днем, и ночью, и днем, и ночью, я буду разной, я буду странной, я просто буду – и многоточье.

Когда закончится все и время, и многоточье точить устанет, ты вдруг отыщешь забытый берег. И завоюешь одним лишь «Таня…»

***

 Последний шанс остаться на мели, и в поисках незанятого чуда скулить, чтобы явилось ниоткуда - как будто сделали, и даже что могли. Чтобы прошло, когда уже не ждали - без препинаний, знаков и отсрочек. Чтоб джокеры представились шутами, а дамы вышли замуж, но не очень.

Набрать с тоски давно забытый номер - вот это номер, скажете, набравшись. А под ребром уже почти что помер тот самый бес, так истово толкавший...

Сюжет сужает горизонт строки - так время мается, соприкасаясь с былью, так мальчик улыбается: а был ли? Так воздух щедро в чепчики бросают...

Так дышится свободно на краю, когда уже и мысли онемели.

Так осень, сделав мертвую петлю, кидается, соскучившись, на шею.

А женщина разглаживает жизнь…

В морщинках простыней так много лжи – застиранной, забывшейся, занозной.

И женщина разглаживает жизнь, ссутулившись под тяжестью вопросов.

А за душой – ни дня, а на душе – ни слова. Белеет простыня и пахнет домом

чужим, другой судьбой, другой любовью. И женщина заглаживает болью.

Устали руки судьбы ворошить…

Но женщина разглаживает жизнь.

КaliYuga

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=281468

Therion. Kali Yuga Part2

Я отведаю то, что когда-то могла творить, и тебя закольцую твоей и своей свободой. Я исчезну из жизни, но ты на меня не смотри – я стесняюсь, тушуюсь и просто не знаю брода, и не ведаю вед, не помню себя и все, что в последний период совпало с моим столетием. На прощание – можно? – тебя заласкаю бессмертием. И еще поцелую. …Еще поцелую… еще…

Мир, как взятка, алеет потертостью от щеки. А война просыпается только – ей не к спеху. Если б мама сказала греку – не суйся в реку, может, и не завелись бы на дне рачки.

А бывает еще и так, что уже совсем. То есть перепись населению не грозит. Или чувствуешь – остается один санскрит. Или помнишь – останется лишь избыток тем.

Отведи мою душу, пожалуйста, отведи в наш последний, значит – первый период жизни. Извини, мне совсем не хочется быть капризной.

Отведи туда, где все еще позади.

Мир пасет красота

На произведение П. Зюскинда «Парфюмер»

От красоты до красоты – ни зги. И пахнет утварью – живой и человеческой.

А если не спасут кого грехи, то пусть смягчат падение беспечностью, когда весь мир пасется красотой, когда неведомы сомнения, а гении беспутны и стучатся на постой, и за пределы получают пени. И

неважно, чья взяла – один ведь счет. Не выплатишь – так выплачешь. Закон. И красота пасет в один загон все, что душа пока не разберет за волокитой пробников ненужных. Дюшес, дюшес… неоколоченная груша.

И сладок мир, пропахнувший грехами. И страшен миг, пропоротый духами,

как будто заменили дермантином твою живую чувственную кожу…

И пахнет человеческой скотиной.

И Богом, на которого похожи.

3.145.50.71