ИЗ ХРОНИКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ: 1941 год

19 ноября, СРЕДА.

Войска 16-й армии после ожесточенных четырехдневных боев в районе Волоколамска, Дубосеково отошли на новый рубеж обороны, сдерживая удары противника, стремившегося овладеть Клином.

20 ноября, ЧЕТВЕРГ.

Государственный Комитет Обороны принял Постановление о преимуществах в присвоении очередных воинских званий лицам начальствующего состава действующей армии.

21 ноября, ПЯТНИЦА.

Борьба за подступы к Москве за последние шесть дней приняла решающий характер. Противник шесть дней напрягает последние усилия, собрав резервы, ведет наступление на фронте 30-й, 16-й, 5-й и 50-й армий. Опыт борьбы шести дней показывает, что войска понимают решающее значение происходящих ожесточенных сражений. Об этом говорит героическое сопротивление, переходящее в ожесточённые контратаки доблестно дерущихся 50-й, 53-й кавалерийских дивизий, 8-й гвардейской, 413-й стрелковой дивизии и первой гвардейской, 27-й, 28-й танковых бригад и других частей и соединений. Однако имели место факты нарушения отдельными командирами известного приказа о категорическом, под страхом немедленного расстрела, запрещении самовольного отхода с занимаемых позиций. Такой позорный факт допустили командиры и комиссары 17-й и 24-й кавалерийских дивизий. Теперь, когда борьба за Москву вступила в решающую стадию, самовольное оставление позиций равносильно измене Родине.

Из приказа командующего войсками Западного фронта военным советам армий.

22 ноября, СУББОТА.

Совинформбюро: «В течение 22 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах. Особенно ожесточённые бои происходили на Клинском, Волоколамском, Тульском и Ростовском (Ростов-на-Дону) участках фронта. За 21 ноября уничтожено 5 немецких самолётов. Наши потери - 2 самолёта. За 21 ноября нашей авиацией уничтожено 28 немецких танков, 12 бронемашин, 896 автомашин, 14 штабных автобусов, 6 автоцистерн с горючим, 568 повозок со снарядами, 32 орудия и истреблено свыше трех тысяч солдат и офицеров противника».

ИЗ ХРОНИКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ: 1941 год

23 ноября, ВОСКРЕСЕНЬЕ.

Советские войска, оборонявшиеся на Клинском направлении, не смогли сдержать удара танковых дивизий противника и были вынуждены отходить к северу. Противнику удалось захватить г. Клин.

24 ноября, ПОНЕДЕЛЬНИК.

Для укрепления обороны Москвы с северо-запада по указанию Ставки в район Красной Поляны срочно была выдвинута оперативная группа полковника А. И. Лизюкова. В район Крюково перебрасывались две дивизии, две танковые бригады и два артиллерийских противотанковых полка. Северо-западные подступы к столице усилили войска Московской зоны обороны. На рубеж канала Москва - Волга, между Дмитровом и Икшинским водохранилищем, выдвигалась из резерва 1-я ударная армия.

Подразделение тов. Скрипника, действующее на одном из участков Западного фронта, разгромило немецкий батальон “СС”. Истреблено 500 солдат и офицеров противника. Среди убитых - командир батальона, 38 офицеров и унтер-офицеров. Захвачены документы штаба батальона, знамя, радиостанция, 3 орудия, 66 ящиков со снарядами, несколько десятков тысяч патронов и другие трофеи. Другая наша часть за несколько последних дней истребила свыше тысячи немцев и захватила 3 танка, 9 орудий, 49 пулемётов, 13 миномётов и много снарядов и патронов.

25 ноября, ВТОРНИК.

Народный комиссариат иностранных дел направил всем послам стран, с которыми СССР имел дипломатические отношения, ноту, в которой сообщалось о возмутительных зверствах германских властей в отношении советских военнопленных.

«Линия укреплений, проходящая от Москвы-реки в районе Рублево через Кунцево, Аминьево - Никольское, Воронцово, Зюзино, Царицыно, Братеево закончена.

Кроме этой линии, заканчивается в ближайшие 2-3 дня линия, идущая по северной части городов: Рублево-Павшино, Красногорск, Химкинское водохранилище, Фуниково, Лианозово, Подушкино, Мытищи.

Всего построено на этой линии укреплений: 1428 артиллерийских и пулеметных дотов и дзотов, 165 километров противотанковых рвов, поставлено 111 километров трехрядной колючей проволоки и большое количество баррикад и противотанковых ежей. Всего на этих линиях укреплений участвовало более 100 тысяч москвичей, главным образом — женщин. Председатель исполкома Московского городского Совета депутатов трудящихся В. Пронин».

 

26 ноября, СРЕДА.

За 26 ноября под Москвой сбито 2 немецких самолёта. Бойцы тов. Лелюшенко 24 ноября разгромили на одном из участков Западного фронта 240-й немецкий пехотный полк. На другом участке части тов. Ермакова за 24 и 25 ноября уничтожили 49 немецких танков и истребили 5 батальонов пехоты противника.

27 ноября, ЧЕТВЕРГ.

В боях под Москвой в течение дня авиация Западного фронта произвела 1525 боевых самолето-вылетов, сбросила на войска и технику противника 4798 бомб и 1506 реактивных авиаснарядов, израсходовала 5905 пушечных снарядов и до 200 тыс. пулемётных патронов. Было уничтожено и повреждено до 100 вражеских танков, до 600 автомашин с войсками и грузами.

28 ноября, ПЯТНИЦА.

Немецкие моторизованные соединения севернее Москвы вышли к каналу Москва - Волга и форсировали его у Яхромы.

29 ноября, СУББОТА.

Гитлеровскими палачами в селе Петрищево Верейского района (близ Наро-Фоминска) казнена отважная советская партизанка — комсомолка 3.А. Космодемьянская (Таня).

Совинформбюро: «В течение ночи с 28 на 29 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах. Наши лётчики, действующие на Западном фронте, за один день уничтожили 89 немецких танков, 430 автомашин с боеприпасами и пехотой, 11 автоцистерн с горючим и истребили около двух тысяч солдат и офицеров противника. Бойцы тов. Федюнинского за два дня боёв на одном из участков Ленинградского фронта уничтожили 4 немецких танка, 11 бронемашин и истребили свыше 300 солдат и офицеров противника.

За 28 ноября нашей авиацией уничтожено 195 немецких танков, 30 бронемашин, до 800 автомашин с войсками, 40 орудий, несколько штабных автобусов, около 100 мотоциклов, более 285 повозок со снарядами, 6 автоцистерн с горючим и истреблено 2 полка вражеской пехоты и более 400 всадников».

Подготовили Антон Кузнецов

и Николай Митронов.

 

Весточки с фронта

(Продолжение. Начало в № 84)

В октябре-ноябре 1941 года враг стремительно рвался к Москве. В стратегических планах фашистов столица занимала исключительно важное значение. Разработанный в штабе гитлеровского командования план захвата Москвы под условным названием «Тайфун» развивался успешно. На Московском направлении была сосредоточена наиболее сильная группировка войск армии «Центр» - до 40 процентов всех пехотных и 50 процентов танковых и моторизованных дивизий, брошенных на Советский Союз.

В ночь на 2 октября 1941 года германским войскам Восточного фронта зачитывался приказ Гитлера о последнем ударе, который должен до наступления зимы решить исход войны. Немецкие генералы вспоминали: «Операция «Тайфун» развивается почти классически, противник продолжает удерживать неатакованные участки фронта, в результате чего в перспективе намечается окружение этих групп противника». «Казалось, Москва вот-вот падёт. В группе армии «Центр» все стали большими оптимистами. Гитлер создал специальную сапёрную команду, которая должна была разрушить Кремль».

В этой чрезвычайно опасной и сложной обстановке Ставка Верховного Главнокомандования принимала срочные меры для укрепления подступов к Москве.

13 октября на главных стратегических направлениях развернулись ожесточённые сражения. За короткое время враг оккупировал тысячи населённых пунктов. Когда мы вплотную подошли к Москве, то с удивлением и разочарованием обнаружили, что разгромленные силы русских не перестали существовать как военная сила. Напряжение боёв нарастало»,- писал в книге своих мемуаров гитлеровский генерал Блюментрит.

В ноябре 1941-го началось второе генеральное наступление фашистских войск на Москву.

Уже 20 октября 1941 года в Звенигороде было введено осадное положение. Город затих и опустел: многие жители были эвакуированы, большинство предприятий не работало. Один хлебозавод, пекарный цех которого находился в бывшем доме купца Пискарёва, выпекал хлеб для жителей города и бойцов 144-й стрелковой дивизии. Многие мужчины, не ушедшие на фронт, вступали в ряды народного ополчения, истребительные батальоны, отряды ПВО. Задолго до приближения фронта был сформирован 23-й Звенигородский истребительный батальон, который в период боевых действий участвовал в разведке сил противника и этим оказывал неоценимую помощь частям Красной Армии.

В Звенигородском районе создавались партизанские отряды под командованием С.А. Абакумова, С.Ф. Шибаева, С.И. Катина, М.С. Сапожникова, В.П. Парашина, Н.С. Мануйлова.

Окрестности города Звенигорода превратились в оборонительную зону. Жители города и окрестных деревень принимали участие в строительстве оборонительных сооружений. Районная газета 31 октября 1941 года сообщала: «На строительство оборонительных укреплений вышли из Шараповского сельского совета 120 человек, из Ершовского — 105 человек, из Луцинского — 75 человек. Аварийные команды МПВО города Звенигорода ведут работу по восстановлению шоссейных дорог. Эти люди создают укрепления, строят преграды врагу. Мы, звенигородцы, не будем, сидя, ждать прихода врага...».

В ноябре 1941 года инженерные работы продолжали проводить части 144-й дивизии и 168-го отдельного мостостроительного батальона под командованием майора В.Д. Смирнова.

В октябре-ноябре тяжёлые оборонительные бои на подступах к Звенигороду вели две дивизии, приданные 5-й Армии генерала Л.А.Говорова: 144-я стрелковая под командованием Михаила Андреевича Пронина и 108-я под командованием Ивана Ивановича Биричева. Оба генерала, немолодые уже люди, имели опыт боёв в Первой мировой и Финской войнах.

108-я стрелковая дивизия, выйдя из окружения под Вязьмой, вскоре была направлена в район Котово-Насоново-Сурмино-Горшково-Ивашково с задачей: не допустить врага за р. Истру и не дать ему выйти в тыл 5-й Армии. Атаки фашистов на этом участке фронта повторялись до 10-15 раз в день и прекращались с наступлением темноты. Здесь немцы, проявляя нервозность, применяли даже «психические атаки» в сомкнутом строю. Особенно сильными были бои за деревни Сосуниха, Ивашково, Насоново, Фуньково, где они доходили до рукопашных и штыковых схваток.

Главный удар противника был нацелен на левый фланг на стыке 108-й и 144-й стрелковых дивизий, где за первым плохо укреплённым эшелоном отсутствовала какая-либо преграда для продвижения фашистов к Москве. Развивая наступление, фашисты прорвали фронт 108-й стрелковой дивизии в нескольких местах. Полки дивизии трижды отводились на новые рубежи, чтобы избежать окружения и сохранить живую силу. Всего за шесть дней боёв под Звенигородом дивизия потеряла более половины своего личного состава.

В период подготовки контрнаступления дивизия была значительно укомплектована свежим пополнением. В полосе её действий был создан подвижный резерв в составе 18-й, 20-й, 22-й, 145-й танковых бригад, двух мотострелковых батальонов 1-го гвардейского дивизиона «катюш», 537-го пушечного артиллерийского полка и других.

В начале декабря 108-я совместно со 144-й дивизией участвовала в контрударе советских войск по уничтожению Звенигородской и Павлово-Посадской группировок противника, потери которого в этот период стали поистине ужасающими.

5 декабря у деревень Ларюшино и Палицы был захвачен в плен фашистский солдат из 252-й пехотной дивизии, член молодёжной организации «Гитлерюгенд», которая должна была принять участие в победоносном параде на Красной площади. Солдат сообщил о том, что его рота, состоявшая из 200 человек, в боях под Звенигородом потеряла 180 человек.

На своём участке самоотверженно сражалась 144-я дивизия, фронт которой на Звенигородском направлении не удалось прорвать неприятелю. Получившая впоследствии наименование Виленской, дивизия была награждена орденами Суворова, Кутузова и Александра Невского. Вышедшая с боями из окружения под Вязьмой, сохранив знамя, она была направлена в район Алабинских лагерей, но уже в октябре 1941 года, не завершив формирования, срочно выдвинута в Звенигородский район и заняла оборону на рубеже Горбово-Альпашино-Колюбакино. В состав дивизии входили 785-й, 612-й, 449-й стрелковые полки, 308-й артиллерийский полк. В конце декабря дивизии были приданы 131-й, 457-й и 601-й пехотные полки и 5-й отдельный дивизион «катюш» под командованием И.Н. Анашкина.

Многие подразделения дивизии, продвигаясь к фронту, не были вооружены. Часто на марше, по пути следования на рубеж, на грузовиках подвозили оружие. Бывший начальник разведотделения дивизии Николай Алексеевич Рубан вспоминал: «Член Военного Совета Западного фронта Н.А. Булганин привёз в Локотню на нескольких машинах стрелковое оружие. Его выдавали бойцам на ходу».

Дважды фашисты сообщали о взятии Звенигорода. На Звенигородскую землю с самолётов со свастикой падали листовки, хвастливо возвещающие, что «русская Швейцария и знаменитая русская святыня Звенигород взяты немецкими войсками». Но это была неправда. Правдой было то, что за Москву, за Звенигород, за бесчисленные древние русские города и сёла, за право помнить и знать свою историю народ заплатил очень дорогую цену.

Сотни имён солдат, навечно оставшихся в звенигородской земле, извлекли из хранящихся в Подольском архиве Министерства обороны книг с безысходным названием «книги безвозвратных потерь» сотрудники Звенигородского музея, чтобы увековечить их на памятниках.

Среди них имя солдата из рода русских пахарей, ярославца Василия Михайловича Фадеева, красноармейца 612-го стрелкового полка 144-й стрелковой дивизии, ушедшего на фронт из деревни Зверинцы Ярославской области и убитого у звенигородской деревни Ново-Александровка 13 декабря 1941 года. Хранится в музее переписка Василия Михайловича с женой Марией Яковлевной. Все письма, от призыва на фронт до гибели, раскрывают перед нами чистую душу и высокие помыслы одного из миллионов тех простых русских людей, которых Россия потеряла на той войне.

«Добрый день, счастливая минутка, многоуважаемая жена Мария Яковлевна, любимый сынок Валера и посылаю привет маме, брату, сёстрам и всем остальным родным. Соседям, знакомым мой красноармейский привет...».

«…Сыночек мой любимый, теперь бы я на тебя посмотрел и поласкал как раньше. Долго, мой милый, мы с тобой не увидимся, а может, и навсегда не увидимся...».

«Любимый сынок Валера, - обращается отец к четырёхлетнему мальчугану. - Шлю я тебе свой отцовский привет и желаю счастливой жизни и оставайся за отца. Нам, наверно, больше друг друга не увидеть... Я буду защищать нашу Советскую Родину и буду до последней капли крови бороться с кровавым фашизмом…».

«Наверно, мой сыночек большой. Теперь бы, сыночек, на тебя посмотреть».

Мысли солдата возвращаются и возвращаются к своей семье. Его душа ещё полна мирной жизнью, с которой так не хотелось расставаться, заботой о своих близких, о крестьянских делах: «Пишите, что где делается, как идут дела в колхозе. Маруся, ты говоришь насчёт дров. Попроси лошадь у бригадира и доедешь в болота с кем-нибудь...».

«Маруся, пропиши, может кто тебя обижает в твоей жизни и быту, пиши все недоразумения. Пока все вопросы могу решить. Может в колхозе не дают лошади или в чём другом, то пиши мне все…» «Я очень скучаю о вас. Теперь бы посмотреть на вас хотя бы полчаса и побеседовать с своим семейством по прежнему... Ну что же, надо мириться с обстановкой жизни, Маруся. Веди хозяйство на свое усмотрение как лучше — тебе виднее. Только сына моего не обижай во всех отношениях. Скоро пойдём в бой с кровавым фашизмом…»

Очевидно, письма В.М. Фадеева сохранились полностью, поскольку они последовательно воссоздают события. Письмо от 16 ноября 1941 года названо Василием Михайловичем письмом «с фронтовой полосы»: «Маруся, я пока в бою ещё не был, но жду с часа на час и, наверно, скоро вступим в бой. Пока, Маруся, служить хорошо, т.е. ночуем в деревенских избах... Маруся, только остаться нам живыми и здоровыми. Опять по-старому заживём. Обо мне больно не беспокойся. Посылать мне из теплой одежды не надо… Пока обеспечены... Маруся, может как-нибудь купишь или раздобудешь табачку».

Последнее письмо, без даты, найдено при убитом: «Пишу тебе письмо и сижу в окопе. Ждём противника. В настоящее время нахожусь на самой передовой позиции фронта. Не знаю, останусь живым или нет... Сына не обижай. Скоро дадут валенки. Со мной товарищ один из Ярославля, а то все незнакомые. Я тебе сообщал его жены адрес... В случае чего, может убьют, то мы друг про друга опишем, кто жив, кто нет. Пока не пиши, я очень, Марусенька, скучаю о вас. Всё время находимся в окопах. Твой В.М. Фадеев».

Прасковья Сергеевна Романова нашла В.М. Фадеева на окраине деревни Ново-Александровка. Выполняя печальную женскую повинность тех лет, схоронила солдата в братской могиле и сообщила жене обстоятельства гибели мужа: «убит в деревне Ново-Александровка Московской области Звенигородского района, убит за деревней шагов в 700, лежит лицом вниз, убит в грудь... мы вынули у него смертельный паспорт и его военные документы и отдали в Звенигородский военкомат... Когда они стали отступать от нашей деревни и их было очень много убитыми, мы хоронили, но документов мало у кого, у вашего было хоть известие, а других так зарыли».

Завязалась переписка: «Мария, вы просите, кто я такая есть?... Из деревни Ново-Александровка… Работала председателем колхоза, а сейчас живу в деревне Ягунино. Нашу деревню сожгли дотла и у самой убили немцы мужа, их забрали в плен и расстреляли 80 человек и некоторых повесили. Я у него была в плену целый месяц, где потеряла ребёнка 4 года и всё до тряпки, пришли домой все разутые, раздетые, без хлеба и без дома, всё пожгли и поворовали, а сами пришли домой измученные и сейчас живём где попало. Мария, не расстраивайтесь, теперь не у вас одной такое горе, а почти у каждого...»

Не все слёзы выплаканы о погибших. Более сорока лет письма отца и звенигородской женщины хранил сын солдата Валерий Васильевич Фадеев. Он передал их в Звенигородский музей, переписав для себя, хотя сделать это было нелегко – «тяжело, подкатывается ком к горлу». Дети и внуки с болью расстаются с дорогими реликвиями, передавая их в музей, и понимая, насколько важно сохранить их для будущих поколений. С берегов матушки-Волги В.В. Фадеев писал сотрудникам музея: «…Родительский дом в Зверинцах, откуда отец уходил на фронт, остался для всей семьи как память, В этом доме я родился, но он стал гнилым и холодным, зимой в нём жить нельзя, но летом собирается вся семья. Дом - три окна по лицу. В избе над средним лицевым окном две увеличенные фотографии — Мария Яковлевна и Василий Михайлович...».

Отца Валерий Васильевич почти не помнит, ему было всего три года, когда началась война, но он хорошо помнит, когда пришло известие о его смерти: «когда его получили, то пришла в комнату бабушка и тётя Катя Трифонова, соседка. Мать и бабушка залились плачем. А я помню… хожу с некоторым в то время безразличием. А потом позже пришлось всё прочувствовать, как и всем советским людям в жизни. Вот и стала для меня самая любимая песня “С чего начинается Родина?».

Так с чего же она начинается? Может быть, с могилы в самом центре Звенигорода - с именами младшего лейтенанта Евгения Котенкова и сержанта Михаила Штонды, бесстрашных разведчиков 158 отдельной моторазведроты? Или с новогодней открытки, с которой смотрит улыбающийся воин - последнего новогоднего привета родителям от Михаила Штонды? А может быть, сохранённого навечно в музее, этом хранилище нашей Памяти и Истории, письма его боевого командира: «…13 января 1942 года получили мы задание и пошли в бой защищать Родину, уничтожать фашистов, не жалея для этого крови и жизни. Храбро сражался Ваш сын и наш друг, но перед концом боя, из которого вышли победителями, наш лучший товарищ, храбрый воин и орденоносец был убит... Высылая Ваши фото, взятые у Миши... С большой ненавистью буду мстить за фашистские преступления».

По материалам Звенигородского историко-архитектурного и художественного музея.

Стиль писем с фронта сохранен.

Фото из экспозиции Каринского историко-краеведческого музея имени А.С. Подкорытова.

 

18.118.28.217