Субботнее. Телевизионное. Доколе?

Вчера, во время встречи Медведева с руководителями трех ведущих телеканалов, отличился Владимир Кулистиков — руководитель НТВ, задавая вопрос про Химкинский лес. У него с Медведевым произошел такой диалог:

— Не любите вы нашу общественность! — рассмеялся Дмитрий Медведев.

— Обожаю! Это же пушечное мясо для наших ток-шоу! — нашелся Кулистиков.

Махнув рукой на них и говоря — пусть что угодно эти проститутки там болтают и как угодно пляшут — нам наплевать, не все понимают одно:

Телевидение принадлежит нам всем, точно так же как недра и нефть, которую чекисты так же приватизировали внаглую. С какой стати эти бляди получают из наших карманов зарплату, отсасывая у чекистов и еще и оскорбляя нас при этом?

Есть предел границам? Или бесконечно будем харкоту от всяких кулистиковых с лиц своих молча убирать и просить «харкни еще, высокооплачиваемая блядь, нам так приятно»?????

И так же стоит сказать себе другую правду — НИКАКИХ НУЛЕВЫХ ОТДЕЛЬНЫХ ОТ ДЕВЯНОСТЫХ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Нам путинвизор усердно вешает лапшу на уши о печальных девяностых и счастливых по сранению с ними нулевых под руководством Путина. Только вот не нужно заблуждаться и верить бредням. Политика, проводимая Путиным, началась не им и не в нулевых, к ней пришел Ельцин и часть его шайки еще в конце 90-х и просто у дедка не было сил, что бы все воплотить. Он нашел достойного приемника.

Об этом не раз писала я, а вот сейчас об этом же ровно говорит Парфенов:

меня поражает неосторожность Татьяны Борисовны (Юмашевой — Дьяченко) в высказываниях. Они полны такого простодушия, что иного слова, кроме «подставляется», не подберешь. Ну зачем она в этом году взялась рассказывать про операцию «Преемник», про «Голосуй или проиграешь»? Худшие обвинения противников Бориса Ельцина теперь подтверждены буквально из первых уст. В 90-е годы несколько раз журналистика с властью, если называть вещи своими именами, заключали союз против общества. И Татьяна Борисовна была душой этих заговоров — вспомнить хотя бы сокрытие инфаркта Ельцина между первым и вторым туром выборов 96-го…

После девяносто шестого не было придумано вообще ничего!…

это просто обрело в нулевые системность, так же, как и коррупция обрела системность. Но в принципе, мне кажется, что все случилось в 96-м, когда впервые было понимание, что мы этому народу что надо, то и втюхаем — и это были первые выборы с предрешенным результатом…

Оправдать высоким служением можно все. Сначала — спасать родину от коммунистической заразы, потом — сохранять и обеспечивать стабильность, какая разница. Cтрана у нас очень телевизионная, и мейнстримом журналистики остается телевидение. Абсолютное большинство людей, говоря о журналистике, представляют тележурналистов…

Посмотрите, как корреспонденты федеральных каналов среднего поколения стали похожи на смесь инструктора обкома партии и референта КМО СССР. Хорошо одетые, пухлые, с таким налетом начальственным. Мы делали «Хребет России», проехали 120 точек съемок, и каждый раз во всяких богом забытых райцентрах и сельсоветах приезд центрального телевидения — а его до сих пор так называют — воспринимается ровно так же, как это было в советское время: это приезд начальства. Инспекция, какие-то проверяющие и вообще — а кто вас прислал? Представить, что кто-то по журналистскому интересу приехал, — невозможно, кто-то именно прислал, и это кем-то проплачено, заказано. Никто не верит, что бывает какая-то редакционная политика и что-то делается по собственному почину…

Да, до того все всё знают и понимают, что даже приличия перестали соблюдать. Люди с Первого канала публично заявляют, что Эрнст ходил ради меня в Кремль, добивался разрешения на работу. Откуда это известно?! Никто об этом прежде не говорил! Как, в России и впрямь существует запрет на профессию? Раньше про такое твердили только забубенные оппозиционеры. Или до того осоветились, что считаем нормой партийное руководство журналистикой?

Если работает принцип «черный и белый не берите», то будут брать желтое. Скандалы со звездами хоть создают ощущения проблемности, эмоционального накала. Есть о чем поспорить. Хотя бы о Киркорове. Спор-то вообще нужен, надо, чтобы кричали…

При Брежневе ситуацией были недовольны все — по разным причинам. Самодовольства не было. А сейчас очень распространенное настроение — национальное самодовольство: круто живем, Запад натянем, боятся — значит уважают. Любой работающий, получающий тысячу у. е., десять или сто, скажет: никогда мы так хорошо не жили! — и не захочет слушать про нефтегазовый пузырь, который лопнет когда-то.

«Скучно или не скучно — для пропаганды не критерий»©

http://www.afisha.ru/article/8329/

И в этом же смысле показателен пример Альфреда Коха, чью статью я цитировала вчера и бесславное участие в развале НТВ напомнил Шестаков. Они все хотели быть немножечко сверху, думали, что за их заслуги их точно не сделают марионетками и рабами, и будут они аккуратненько рулить из телевизора. Что их оставят допущенными, а они же справедливые, во всю демократичные и все будут счастливы. А не получилось, никакой благодарности у чекистского режима отродясь не было. Теперь вот гениальный Кох жжет словом на Форбсе, где его читают полтора землекопа в четыре ряда, чего бы не случилось, не приложи он в свое время сам руку к удушению гласности на нашем ТВ, считая нас всех пушечным мясом.