Платья наших матерей

Хотел бы поделиться искренним и даже в чем-то тяжелым текстом Натальи Ефимовой, замечательного журналиста.

_______________________

Мой давний друг, писатель, выросший в среде литературных гениев, прочел мою заметку о дочери поэта (прим. — речь идет о Екатерине Рождественской) и не очень, как мне показалось, ее одобрил. Ведь я попробовала сравнить несравнимое. Мы росли слишком в разных условиях. Взгляд на мир, страну, ее прошлое — почти с противоположных ракурсов. А я подумала — может, в этих самых ракурсах и таятся проблемы сегодняшних сложных отношений зрителей, читателей с теми, кто для них снимает и пишет? Рассудите нас, пожалуйста. Стоит ли обращать на это внимание?

********

Гламурные фотоколлекции Екатерины Рождественской мало напоминают этот снимок. Но, видимо, она наткнулась на него, листая старые издания в поисках новых идей.

И написала у себя на странице, на какие тяжелые мысли натолкнуло ее то, что она увидела на фото.

Старая фотография 50-х. Женщина идет из магазина, несет что-то в авоське. Захотела попить, полезла в карман за мелочью. Совсем не старуха, лет ей не так уж много, от силы, 55-60… Ничего особенного. Но как можно было так выглядеть? Не поверю, что это вся ее одежда. Это просто другая психология. Уверена, ей неловко было даже подумать, что можно перед выходом в люди посмотреться в зеркало, причесаться — нет, она же рабочий человек! Не до того тогда вроде как было, другим жили, о другом думали. Вот и выжигали в себе женственность, — ни мужчин, ни женщин, просто работники. Но чтобы до такой степени себя не уважать… Не понимаю. Хотя сегодня могла бы быть в тренде)).

Мы с Екатериной почти ровесницы. Значит, помним что-то общее о молодости наших матерей. Или тоже не стоит сравнивать, поскольку мы росли в разных кабинах социального лифта? О себе я пишу, не стесняясь таёжного происхождения. В рубрике «Судьба» найдете почти всё и я не собираюсь останавливаться.

А вот короткая биографическая справка женщины, с которой мы родились в одной стране в одно и то же время. Юная Катя ходила в детский садик Литфонда. С семи лет изучала английский язык. С девятого класса мечтала стать врачом, но к окончанию школы вдруг изменила решение и поступила в МГИМО. В 1979 году окончила его по специальности «международные отношения». В институте выучила французский язык. После института работала на Гостелерадио СССР, где переводила иностранные передачи на русский язык. Потом трудилась переводчиком художественной литературы. В 1985 году вместе с мужем отправилась на три года в Индию — в корпункт Гостелерадио СССР. Ну, дальше известное увлечение фотографией, потом дизайном одежды, бренд, посвященный отцу «ROB-ART by Katya Rozhdestvenskaya».

*******

Мы жили в одном городе, но в разных мирах. Отец, командир стройбата, приезжал домой раз в неделю. Гражданской одежды у него практически не было. Наоборот, братья часто носили его салатовые форменные рубашки за неимением других. Бабушка, приезжавшая к нам время от времени из алтайской Карагайки, носила в основном вещи, пошитые собственным руками (и кукол мне шила из холста), плюшевую кацавейку и полушалок. Когда приехал из Бийска дед Дементий, и отец повел его во Дворец съездов, он с гордостью достал белые праздничные валенки и надел их вместо черных. Незабываемый момент в истории семьи! У деда были козы, и он сам валял эти валенки из их шерсти.

Мама окончила офицерские курсы кройки и шитья. В доме стоял настоящий женский манекен на ножке. С крупными округлыми формами, поэтому субтильных актрис в современном кино про те времена не понимаю. Гонялись за выкройками, рисовали их сами на миллиметровке. Даже платье на выпускной сшила мне мама. И все удивлялись его неземной красоте.

Но когда подряд женились оба брата, маме пришлось забрать страховку, которая была у нее чем-то вроде сберкнижки. (На самом деле по нашим пятиэтажкам ходила душевная страховщица, они любили с матерью поболтать на кухне. Вот она ее и уболтала, и заходила потом на чай каждый месяц.) Но все равно после свадеб я оказалась без осеннего пальто. И мне принесла его соседка сверху — моя учительница биологии. Не скажу, что мне нравилось это пальто, тем более в нем уже походила ее подросшая дочка. Но было холодно. И спорить было не о чем.

Еще вспомнился мне фильм «Отчий дом», который я очень люблю. Видимо, Рождественская его не смотрела или не поняла. Помните, в самом начале героиня Людмилы Марченко, столичная девушка, с ужасом узнает, что она приемная дочь. А настоящая ее мать живет в деревне. Раздается звонок, приходит, она думает, как раз такая женщина. Молочница с бидоном. И Таня сразу смотрит ей на ноги, медленно поднимая глаза.

Девушка поедет в деревню знакомиться с деревенской мамой в своих красивых столичных платьишках и туфельках. Абсолютно в тренде. Будет смотреться в зеркало и блюсти женственность. Свою мать не сразу поймет и примет. Хотя та будет очень стараться… Мать заметит каждый взгляд, каждый вдох своей дочки, которую искала долгие годы. И как только девушка выбежит на улицу, уберет даже кошку в комод. И скажет деду, что он не понимает:

— Не нравится ей наша кошка. И всё…

Не знаю, как повела бы себя Таня, найдись настоящая мама не в деревне, а, скажем, в Ленинграде. И одета была бы не в ситцевую юбку, а так, как видится Екатерине Рождественской. К примеру, в наряды из Дома моделей. Но, мне кажется, первый сдвиг в сознании героини «Отчего дома» произойдет, когда она посмотрит на портреты на стене и, наконец, удосужится спросить деда, кряхтящего на печке — кто это. И узнает, что это ее семья. Отец погиб в 1943-м. Брат Ваня был тракторист, потом танкист. Убитый. И младшенький Петя тоже погиб. Подо Ржевом. Никто из них не вернулся с войны. Она у своей деревенская матери — женщины с выжженной женственностью, в стоптанных сапогах, полушалке, пошитой руками одежке — осталась одна. Единственная. Деревенская мать с натруженными руками, не «в тренде», в старом пиджаке с мужниного плеча, не скажет ей ни слова. Только горько вздохнет у порога, войдя в избу в этот миг.

Фильм снят в 1959 году. В то время, из которого Рождественская вытащила покоробивший ее снимок. И оскорбила всех наших матерей. Разве не имела я права об этом сказать? Даже если не ходила в детсадик Литфонда.

Я вообще не ходила ни в какой. Нас было четверо. Мы выросли во дворе. В саду, который цвел и зеленел перед домом.

Наталия Ефимова

________________________________

И еще от себя. Прочитал и вспомнил своих бабушек. Вспомнил, кстати, их руки. Какой там маникюр… Какой уход… Но эти руки, руки женщин России 20 века, это же памятник материнской любви, пронесенной сквозь лихие годы, сквозь тяжелейшие времена. Этими руками, которые «не в тренде», они держали мир и оберегали наше будущее. Моя покойная двоюродная бабушка, тётя Таня, рассказывала как летом 1941 года, когда наши жили в железнодорожном доме у станции Перхушково, во время бомбежки вытащила из дома моего отца, младенца, родившегося в феврале того года. А потом на подушке кроватки, где он лежал, нашли маленький осколок…