О людях и петухах

В преддверии памятной даты 9 мая хочу опять вернуться к вопросу, к которому возвращаюсь регулярно и даже с одним и тем же примером — настолько он меня впечатляет. Это пример правильности жизненной позиции быть Человеком, и негодности стремления человека цепляться за свою жизнь, как за единственную ценность. Нет, не годится эта позиция даже с точки зрения жизни в теле!

Вот я даю к тексту две фотографии, сделанные немецкими фотокорреспондентами в июне 1941 года. Сначала первая

На ней вы видите двух убитых советских пулеметчиков. Это были, безусловно, Люди. Расстреляны все патроны к «максиму» и отброшена в сторону пустая коробка из-под ленты к нему. Расстреляны патроны к ручному пулемету (сам пулемёт ДП немцы уже подобрали, а расстрелянные диски к нему бросили). На брустверах ячеек не видно гранат — они брошены в немцев. В руке ближнего к нам бойца патронная обойма — в последние секунды своей жизни пулемётчик стрелял по немцам из винтовки и был убит, когда перезаряжал её. Примкнуты штыки, но воспользоваться ими уже не пришлось. Не судьба…

Они прожили очень короткую жизнь, но они ее ПРОЖИЛИ! И особенно в последние минуты, когда всем и, в первую очередь, себе, доказали, что они — ЛЮДИ!

А на втором снимке вы видите, как организмы в военной форме добровольно сдаются немцам в плен.

них всё было, чтобы сражаться, как видите, они просто бросили винтовки, но подсумки и даже гранаты немцы с них ещё не сняли. И при этом даже немец-фотограф их не боится — эти организмы уже не люди, они опущены своей трусостью и поэтому уже не опасны. По терминологии тюрьмы, они уже «петухи».

Но их это не волнует. У самих этих организмов страх от того, что немцы их, всё же, пристрелят, перемешан с гордостью за свою умность. Это ведь те глупые пулемётчики, которые на верхней фотографии, уже убиты, а они живы! И живы потому, что умные, потому, что знают мудрость «моя хата с краю», потому умные, что поручают защищать своих матерей, жён и детей тем дуракам, которые не сдаются, которые не перебежали к немцам вместе с ними, а остались в окопах.

А вот и тот пример, который мне нравится своей убедительностью, и который я часто вспоминаю. Начну заметкой Б. Рицкова из газеты «Континент», №19, 1997 года.

«Виктор Иванович Ельцов родился «в сорочке», чего и сам не отрицает: расстреливали в упор из пулемета, а жив остался…

Было это в боях за Тукумус — ухоженный латвийский городок, превращенный воюющими сторонами в руины. Ельцов с товарищем, отбившиеся от своих, были сданы немцам «лесными братьями» — местными националистами.

Немцам тогда было уже не до транспортировки пленных. Поэтому, построив колонну человек из пятисот — русских, украинцев, евреев и прочих, — повели ее к ближайшему оврагу…

— Шли часа полтора, — рассказывает Виктор Иванович. — Поначалу думали — в лагерь гонят или на погрузку в вагоны. Потом по колонне прошло: нету тут ни лагерей, ни железной дороги — убивать ведут…

— Колонну, наверное, здорово охраняли? — спрашиваю.

— Какое там: два латвийца в эсэсовской форме с автоматами, два немца — расчет пулемета, да подвода с возницей и боеприпасами…

— И вы, полтысячи человек, не могли справиться с пятерыми? У вас что, руки были связаны?

— Нет, руки были свободны. Но мы почти не знали друг друга. Чтобы освободиться и разбежаться, надо было кому-то первым броситься на конвой, увлечь за собою других. Каждый, наверное, еще на что-то надеялся — вдруг все же в лагерь ведут… А потом стало поздно: подогнали нас к краю оврага, сами отошли и начали поливать свинцом. Когда мы попадали, в овраг для верности долго бросали гранаты…

Очнувшись, я чуть не погиб от удушья, заваленный грудой тел. Нечеловеческими усилиями выбрался. Уже темнело, и я был счастлив, когда увидел еще две копошащиеся меж трупов фигуры. Да, трое нас осталось в живых, как с того света вернувшихся…

— Но живых могло остаться в сто раз больше!

— Да, но кого судить, что так не случилось? Мертвых, что до конца надеялись на чудо? Нас, оставшихся в живых? Всех — за то, что не нашлось между нами героев? Скажите по совести, а среди вас, нынешних, много ли таковых? Да выступи-ка один супротив начальства, которое поедом ест, да еще без всякой надежды, что тебя кто-то поддержит…

И подумалось: а ведь действительно, нас всех вот так и ведут по жизни, строем, чаще всего — против воли, силком. Тащат, как бессловесный скот, — кто расстреливать, кто, наоборот, к светлому будущему».

Не на чудо они надеялись, они были уже «петухи» и начисто потеряли способность быть людьми — начисто потеряли способность хотя бы оценить риски от происходящего и сопротивляться. Они были опущенные.

Вот именно таких «умных», таких «петухов» немцы, вместе со своими латвийскими помощниками, и расстреливали вчетвером по пятьсот голов сразу. И жалеть этих расстрелянных нечего. Жалеть нужно Людей, а не организмы.

Чем жизнь этих пятисот организмов ценнее по сравнению с жизнью тех двух пулеметчиков, которые спасли от фашистской чумы нас, живущих сегодня?

Но что интересно, Людей немцам вот так просто расстреливать не удавалось.

На Нюрнбергском процессе заместитель Главного обвинителя от СССР Ю. В. Покровский огласил суду документ N СССР-311, который был составлен из документов полиции безопасности и СД по Житомирской области. Документы касались расследования преступной халатности работников этой полиции в декабре 1942 г., в результате чего «унтершарфюрер СС Пааль и унтершарфюрер СС Фольбрехт подверглись нападению заключенных и были убиты из их собственного оружия». Я приведу выдержки их этих документов, из которых станет ясно, что произошло.

Штурмшарфюрер СС и криминаль-оберсекретарь Ф. Кнопп на допросе показал:

«С середины августа я являюсь руководителем Бердичевского отделения полиции безопасности и СД в городе Житомире. 23 декабря 1942 г. заместитель командира гауптштурмфюрер СС Кальбах обследовал местное отделение воспитательно-трудового лагеря, находящегося в ведении вверенного мне учреждения. В этом воспитательно-трудовом лагере с конца октября находятся 78 бывших военнопленных, которые в свое время были переведены туда из стационарного лагеря в Житомире вследствие нетрудоспособности…

…Находившиеся в здешнем лагере 78 военнопленных были исключительно тяжело раненые. У одних отсутствовали обе ноги, у других — обе руки, у третьих — одна какая-нибудь конечность. Только некоторые из них не имели ранения конечностей, но они были так изуродованы другими видами ранений, что не могли выполнять никакой работы. Последние должны были ухаживать за первыми.

При обследовании воспитательно-трудового лагеря 23 декабря 1942 г. гауптштурмфюрер СС Кальбах отдал распоряжение, чтобы оставшиеся в живых после имевших место смертных случаев 68 или 70 военнопленных подверглись сегодня же «особому обращению»… … Подготовку экзекуции я поручил сегодня ранним утром сотрудникам местного управления унтершарфюрерам СС Фольбрехту и Паалю и ротенфюреру Гессельбаху.

…Из оружия они имели немецкий пистолет-пулемет, русскую самозарядную винтовку, пистолет ОВ и карабин. Хочу еще подчеркнуть, что я намеревался дать в помощь этим трем лицам гауптшарфюрера СС Венцеля, но это было отклонено унтершарфюрером Фольбрехтом, заметившим при этом, что они втроем вполне справятся с этим делом.

По поводу обвинения. Мне не пришло в голову обеспечить проведение обычной экзекуции более многочисленной командой, так как место экзекуции было скрыто от посторонних взоров, а заключенные не были способны к бегству ввиду их физических недостатков».

А ротенфюрер СС Ф. Гессельбах показал следующее:

«Вчера вечером унтершарфюрер СС Пааль сообщил мне, что сегодня я должен принять участие в расстреле военнопленных. Позже я получил также соответствующее задание об этом от гауптшарфюрера СС Венцеля в присутствии штурмшарфюрера СС Кноппа. Сегодня в 8 часов утра мы, гауптшарфюрер СС Бергер, унтершарфюрер СС Пааль, унтершарфюрер СС Фольбрехт и я, приехали на взятой на кожевенном заводе машине с шофером, который был украинцем, на участок, находившийся примерно в одном-полутора километрах за лагерем, с восемью заключенными нашей тюрьмы, чтобы выкопать могилу…

…Первая группа состояла, по распоряжению Пааля, почти исключительно из безногих.

После того, как я расстрелял первых трех заключенных, вдруг услышал наверху крик. Так как четвертый заключенный был как раз на очереди, я быстренько прихлопнул его и, взглянув затем наверх, увидел, что у машины происходит страшная суматоха. Я до того уже слышал выстрелы, а тут увидел, как пленные разбегались в разные стороны. Я не могу дать подробных данных о происшедшем, так как находился на расстоянии 40-50 метров. Я только могу сказать, что я увидел моих двух товарищей, лежащих на земле, и что двое пленных стреляли в меня и шофера из добытого ими оружия. Поняв, в чем дело, я выпустил оставшийся у меня в магазине четвертый патрон по заключенным, обстреливавшим нас, вставил новую обойму и вдруг заметил, что пуля ударила совсем рядом со мной. У меня появилось такое ощущение, будто бы в меня попали, но потом я понял, что ошибся. Теперь я объясняю это нервным шоком. Во всяком случае, я расстреливал патроны второго магазина по беглецам, хотя не могу точно сказать, попал ли я в кого-нибудь из них».

Проводивший следствие по этому делу констатировал:

«Таким образом, из двадцати восьми заключенных четыре были застрелены в могиле, два — при побеге, остальные двадцать два бежали.

Немедленно принятые ротенфюрером СС Гессельбахом меры для поимки беглецов при помощи команды находившегося вблизи стационарного лагеря были целесообразны, но безрезультатны. Все сбежавшие были немедленно объявлены в розыск начальником Бердичевского отделения, о чем были поставлены в известность все полицейские и армейские инстанции. Розыски, однако, будут затруднены тем, что имена бежавших неизвестны. Имеются лишь имена всех подлежавших «особому обращению», так что в розыск пришлось объявить и уже казненных, и сбежавших».

Итак, в одном случае два немца и два латыша без проблем расстреляли 500 абсолютно здоровых военнопленных, а в другом три немца и украинский полицейский не смогли расстрелять 28 калек. Почему?

Как видите, в первой толпе в 500 голов не было ни одного Человека, и толпа подохла по своей вине, как сегодня дохнет и та толпа, которая считается российским народом. Во второй группе в 28 человек нашлись Люди, и эти Люди, частью погибнув, спасли себя. Ведь почему они были калеками? Потому, что и на фронте не сдавались и были «взяты» в плен беспомощными.

Беспомощными, но не «петухами»!

Ну и один из лучших военных фильмов.

А это день Победы в Донецке.