Мысли старого театрального кресла
Мысли старого театрального кресла
Алексей Анатольевич Карелин
Великой русской актрисе Татьяне Васильевне Дорониной посвящается
Я — кресло. Обыкновенное театральное кресло. Старожил. На меня еще саживались те двое, которые всё это и закрутили. И порою мне кажется, что это было не со мной.
Когда-то я стояло в роскошной ложе в другом здании, в том здании.
Сколько раз меня с тех пор реставрировали, меняли обивку и перемещали в пространстве… Не поверите, но однажды я даже оказалось на сцене, когда чествовали Его! Успех был ошеломительный, но это было потом. А тогда, в самом начале, въедливый и потный критик писал какую-то гадость про Его «Чайку»…
Сколько событий и лиц я пережило, сколько потрясений и революций, упомнить, кажется, всё невозможно, но я помню.
Короткими театральными ночами мне всё видится один и тот же сон, как будто распиливают меня ржавой и тупой пилой по живому. Я слышу лязгающий звук вгрызающихся в меня зубьев, неотвратимость моей скорой кончины и… просыпаюсь.
Передо мною трюмо и я в уютной маленькой гримерной, где хозяйничает Она… Вы даже не представляете себе, какая Она и какова! Откуда в Ней столько всего? Любви и Женственности, Терпения и… Трепетания! А главное — её мысли! О! Кому как не мне знать обо всех Её тайных помыслах? Я так научилось чувствовать сидящего на мне, что порою, кажется, я даже знаю о хозяине намного больше, чем он о себе сам.
Но однажды Она плакала. Эта сильная женщина плакала. Газетная вырезка лежала у меня перед глазами. Подарок доброжелателя… Откуда они берут такое? Отчего? Зачем?
И не мне ли, прошедшему сквозь эпохи и вехи времени, судить об этом?
Когда же это было? Кажется, в прошлом году, когда в меня сел он — простой бристольский парень. Я хорошо запомнило, как его звали: «Хип-Хоп, Трики! Твой выход!» И как потом сотни киловатт звука обрушились на мои деревянные перемычки. А после, долго приходя в себя, я вдруг вспомнило того въедливого и потного критика… Господи! Насколько же многообразно искусство!
Зачем я это всё говорю, к чему? Помните, как Она произнесла: «Любите ли Вы театр, как люблю его я…?»
И поверьте вы мне, я точно знаю, не Она стала вышивать новый занавес, не Она! Да и к чему ей всё это было? Зачем! К чему великой актрисе городить такое? Любовь прежде её. Возлюби ближнего своего, как самого себя! И рвется женское сердце, и разрывается на части, и коршуны кружат над её детищем и жаждут крови! Господи, как это символично: Чайка и Коршун! Антреприза и классическая режиссура! Это же как про меня!
Вы можете выкинуть меня на свалку, но и там, на помойной куче я буду старым, видавшим виды театральным креслом! И это аксиома.
Но есть еще Пеньковы и Ростовцевы, Юрьевы и Гатаевы! А наша Примадонна?!! Каково-то ей отрешаться от всего этого и блистать в «Лесе» и «Мадам Александре», «Без вины виноватых» и «Зыковых»; и не резать своих детей по живому, а держать традицию!!!
Трусы и Подлецы, Лизоблюды и Хамы, они как дворовые шавки вгрызаются в полы истории, а Она идет, и забирает в вечность дрожание режиссеров и малодушие испуганных авторов.
И я, старое театральное кресло, хранитель чеховских традиций, спрошу вас только об одном: «Любите ли Вы театр, как любит его Она?»
© Copyright: Алексей Анатольевич Карелин, 2006
Свидетельство о публикации №206112500028
