МОЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ
Мой Литературный
Алексей Анатольевич Карелин
Я подошел к подоконнику и попытался открыть старую деревянную, уставшую от ежегодных перекрашиваний, по углам облупившуюся, раму. По этим самым углам, как по срезу дерева, или, скажем, по панцирю черепахи, можно было без труда определять возраст этого безмолвного существа. Этой перекрашенной, перекрашенной, перекрашенной рамы. Я взялся за древнюю ручку и рванул. Рама с хрустом поддалась, и я увидел её внутреннюю боковину, она оказалась гадкой. С чёрными разводами от минувшей зимы и запечатанной паутиной.
За окном внизу у входа курили студенты. Один из них, щупленький, сутулый парень втягивал в себя воздух через тонкую сигарету так, как будто от этого зависела вся его жизнь, и по-другому дышать он просто не умеет!
Как они всё-таки были не похожи на тех первых студентов, вошедших в это здание, в котором более чем за столетие до этого родился Герцен.
Единоутробные братья русской словесности. Словесности, которую вытравили, выжили таким страшненьким, загубившим многие талантища агитпонятием, как соцреализм. Словесности, которая как трава, пробивается сквозь бетон монументализма и читаема в междустрочие любого пишущего на русском языке. Так, сын повара, презревший гастрономические пристрастия отца, сам того не замечая, скатывается в своих кулинарных изысках на проторённую дорожку предков. А куда деваться? От природы — некуда!
Литературные коридоры. Ветхие стены. Дух эпох. Прибежище инакомыслящих тех, кто, презрев материальность, ушёл в литературное подполье. Я часто думаю над этим: переедь Литературный в иное, новое, стеклобетонное здание, облицованное мрамором и заполненное запахом денежных банкнот (ибо деньги пахнут), отразится ли это обстоятельство на качестве и силе письма выпускаемых? Отразится. Так опытный бегун берёт на олимпийские игры свои протёртые до дыр кроссовки, в которых он завоёвывал солёное золото. Так, писатель, раз надев, уже никогда не променяет полюбившуюся рубашку, будь она трижды испачкана чернильным неотмывающимся пятном, так как это самое пятно он поставил в самые сокровеннейшие минутки творческого подъёма и написал лучшее, что он мог написать!
Я всё ещё смотрел сквозь распахнутое окно на двор, на группу сбившихся в кучку молодых ребят, внешне ничем, собственно, и не отличавшихся от их сверстников, кроме одного обстоятельства — все они недавно стали студентами литературного.
Между тем, сутулый парень в очередной раз стал высасывать всё, что можно за один вдох извлечь из сигареты. Как фокусник, не разжимая сжатых в пучок губ, втягивая впалые прыщавые щёки в провал раздвинутых челюстей.
Вот так и я, подумалось мне, всасываю через мой институт всё, что могу, и по-иному дышать я уже просто не умею.
2006-09-06 Алексей Карелин
© Copyright: Алексей Анатольевич Карелин, 2004
Свидетельство о публикации №204052900057
