Вишневый сад на современный лад

Жил-был сад. Он был немного волшебным. В нем, невзирая на все естественно-научные законы, умудрялись существовать бок о бок представители флоры самых различных поясов Земли. Вот здесь плакучая ива горько жалуется на судьбу своему соседу — исключительно колючему, но прекраснодушному пожилому кактусу. А там на невесть как занесенную в наши края холеную альпийскую горку мрачно таращится огромный неуклюжий облепиховый дядька. Конечно, у сада был владелец. Он частенько появлялся на дорожках своего детища, но был, как правило, настолько демократичен и ненавязчив, что многие посетители сада потихоньку начали считать полюбившуюся территорию общегородским владением. Был у сада и Садовник, все, как положено. Он тоже не проявлял большой активности, позволяя растениям приживаться и укореняться, где угодно и как угодно. Изредка, бывало, вырастит какое-либо редкое растение, высадит на своей личной клумбе и снова уходит в сторожку, поглядывает на гуляющую публику, усмехается в бороду.

Периодически сад сотрясали землетрясения локального масштаба. Вот как-то посреди лета вдруг сбросил листву китайский лимонник. Застыл на долгий год, вроде бы и не засохший, но и не совсем живой. А, когда уже все обитатели парка перестали надеяться, вдруг зазеленел, стал лучше прежнего. Вон стоит, хитро подмигивает раздраженному папоротнику. Папоротник всегда сердитый, потому что его ежегодным обещаниям уж на этот-то Ивана Купала точно расцвести, не верит уже даже развесистая клюква.

Пару лет назад залетел в сад удивительный экземпляр, то ли попугай, то ли павлин. Прыгал по деревьям, трещал беспрестанно что-то свое, попугайское, даже хозяину сада пришлось выйти из сумрака и слегка секвестировать гостя. К счастью, недолго музыка играла, взмахнув павлиньим хвостом, попугай отбыл на Таити, но остался в памяти местных обитателей в качестве имени нарицательного.

А недавно владелец решил молодого помощника для Садовника нанять. Парень рьяно за дело взялся, дорожки принялся расширять да асфальтировать, деревья в виде геометрических форм подстриг, около каждого цветочка урну поставил. Но то ли Садовнику он не слишком приглянулся, то ли заплатили где побольше, только умчался он, словно последняя электричка, и сад стал потихоньку возвращаться в свое привычное состояние. И, по-моему, был этому рад.

Разные периоды переживал сад. Бывало цвел пышным цветом, бывало и наоборот. Сейчас, наверное, не лучшая его пора. Говорят, сорняки бушуют, куда ни глянь — заросли кусачей старой крапивы да зеленый осот, да гусеницы разных видов и форм. На борьбу с ними выходит регулярно бравая команда юных и не слишком натуралистов, вооруженная ядохимикатами. Это, конечно, правильно, но все же грустно. Там, где яд выжигается ядом, уже ничего путного не вырастет. Отравленная земля. Это чувствуется. Часть растений, покачивая венчиками и подсмыкнув корни, перебираются в другие сады в надежде на лучшую жизнь. Вот и скворец, изредка радовавший обитателей сада своими песнями, тоже улетел. Так жаль. Скворец был из тех, макаревичевских, которые не боятся зимы и с которыми легче ждать весну. Только старожилы спокойны. Они столько уже видели-перевидели, они мудрее самого Соломона, они знают, что все, что происходит, уже было не один раз, а значит, будет и еще.