Аппликация

Черный пруд. Аппликация елок на небе закатном.

Мне не страшно совсем, хоть дорога темна и пуста.

Мы с тобой не спешим уезжать к нашим будням обратно,

- В свете фар не опасно пейзажи чужие листать.

 

К темной глади воды не притронусь рукой – нереальность

Нынче слишком важна. И в полуночный призрачный час

Я нащупаю в воздухе новой истории тайну

И привыкну к ее очевидной весомости фраз.

 

Значит, снова творить, создавая нелепые жизни,

Рисовать им пути, приготовить опасный кульбит…

Тот, кто дал эту власть погружать их по прихоти чистой

В радость или беду, – тот потом, может быть, не простит?

 

И, конечно, они не горят вместе с рваной бумагой,

Лишь наивный решил, что живут они только на ней.

Оседают на дне наших душ, в бесконечную сагу

Погруженные так, как и мы - в карусель этих дней.

 

Треугольником кто аккуратно так вырезал елки?

Ты заводишь мотор, ну а я со звездой в вышине

Поплыла... День закрыт, и все звуки до завтра умолкли…

В чьей судьбе я живу? В чьем сюжете? В которой вине?

 

 

 

 

Осенний пожар

 

Безумным закатным огнем подожженные тучи

Дымятся, клубятся, спасаются - прочь от пожара,

На землю слезают и гаснут в тумане ползучем.

Потушены в лужах, на черных блестят тротуарах

 

Последние искры - бордовые, желтые брызги,

Слетевшие с мокрых обугленных веток застывших,

Чья темная тайнопись, ранее скрытая, близко

Проступит сквозь свитки скукоженной кроны.

 

Гляди же: Послание шлет в октябре догорая, природа.

Причудливый шифр прочитать до конца не удастся,

Додумать до точки. Все наспех и вскользь, мимоходом,

Отрывки из фраз, в беспорядочной спешке.

 

Но вкратце Я смысл ухвачу. А пропущенный текст исчезает,

Меняется с каждой секундой едва уловимо.

И вот наконец-то, в одной из последних мозаик,

Не осень увижу погасшую - белую зиму.

 

Исчезнут все краски - не будет ни охры, ни меди,

Нет смысла второго, подтекстов - дорога прямая.

Повиснут озябшие ветки, безвольные плети.

И только рябине - гореть и гореть, не сгорая…

 

 

 

 

Сделка

 

Охальник ветер птицей золотой

Гоняет лист по мокрым тротуарам.

А мне сегодня все дается даром –

Твой долгий взгляд, мой призрачный покой.

 

Не плачу! И не жди, не заплачУ.

На сдачу у тебя – одни разлуки

И мелочь ссор. Отдамся на поруки

Надежде – тонко лгущему врачу.

 

Идешь - как глупо! - сразу напролом.

Но ветер переменится, наверно.

Он бросит, наигравшись, олух скверный,

Ту птицу – с переломанным крылом.

 

Как ловкий вор, уходит от расплат

Скиталец, обходящийся без крова.

Он жертвою своей не очарован,

В беде ее ничуть не виноват.

 

Ты хочешь отомстить мне: боль за боль!

И, жадный, не смиряешься с убытком.

А листик тонкий – птица-инвалидка,

Безжалостно растоптанный тобой,

 

Лежит в грязи. Тому, кто о цене

Готов забыть – урок, увы, напрасный.

Послушай... Я на все давно согласна...

Но что ты предложить сумеешь мне?

 

 

После бала

 

Прекрасною холеною рукой

Царица после праздничного бала,

Добра и величава, раздавала

Свои богатства – щедро и легко...

Обнажено кокетливо плечо.

У ног ее – льстецы и попрошайки.

Поэты вдохновенной нищей стайкой

У трона славословят горячо.

И лишь Ноябрь, завистливый колдун,

Которого на бал совсем не звали,

Ей предрекает холод и печали,

Недолгий век, измену и беду...

Но вот – давно растрачена казна,

Утеряны венец и самоцветы,

Одаренные золотом поэты

Беднягу не желают больше знать.

Теперь ее обходят стороной…

Бредет она – ободрана и боса,

От горя постарела. Лишь на косы

Наброшен плат дырявый шерстяной...

И, сжалившись над странницей нагой,

Прикрыв позор ее худого тела,

Одел свою царицу в саван белый

Ревнивый маг - отшельник и изгой...

 

 

3.133.128.171