Бисер всегда бесплоден

 

Осколки

 

В высших материях нет недостойных рас.

Рылом суконным украшен калашный ряд.

Друг мой растерянный, всё решено за нас.

Красное дерево. Тутовый шелкопряд.

 

Выйдешь ли из дому, пьяный апостол, в ночь,

Бешеным стилусом правя на планке лист.

Чтоб не стряслось я не в силах тебе помочь.

Спи, мой неизданный, горе-евангелист.

 

Спи, мой неистовый. Грифель карандаша

Выбив пророчество, в горле заменит кость.

Я научусь – как и просишь ты – не дышать,

Лишь для того чтобы крепче тебе спалось.

 

Я научусь – как и хочешь ты - не скучать,

Камнем с души и горою с уставших плеч.

Кроме осколков печатного сургуча

Больше глаголом во мне ничего не сжечь.

 

Спи, мой не искренний. Ведьма опять одна.

Золотом белым покрыты её виски.

Чары иссякли. Покачиваясь у окна,

Лишь повторяет «сгинь».

Повторяет «сгинь».

 

 

Строфы

 

***

Не думать и не помнить ни о чем.

Свобода скажешь? Может и свобода.

Взгляни на бюст у паркового входа

Свободен, но разбит параличом.

С античной свалки некуда спешить.

Ни Трои, ни циклопов, ни Калипсо.

В сухих глазах из вяжущего гипса

Застыл осколок гипсовой души.

 

***

Полынным ветром травы теребя

Минувших дней поросшие лощины

Не без причины помнят про тебя

И влюблены в тебя не без причины.

Безумный мир, оставшийся без сна

Не обретен ещё – уже утрачен.

Весна, малыш, бескровная весна

Беснуется, юродствует и плачет .

 

***

Не думать и не помнить о тебе.

Оберегая девственность конвертов,

Все имена запутались посмертно

В обвисшей телефонной тетиве.

Любовь ушла с крупицами песка,

Оставив верность совести и штампам,

Рабочий сцены сбил огни на рампе,

И с этих пор я перестал искать.

 

***

Спи в ожиданье третьей мировой.

Не проверяй полученную почту.

Наш глинобитный дом порос травой,

И дикими цветами от того что,

Любой букет из этих дивных мест

Раскупорят скорее, чем повяжут.

Да и косы не выковал Гефест.

Да и Арахна плюнула на пряжу.

 

***

Когда-нибудь, уставши от торгов

И ты вернешься с мыслью – нахрена ты

Вернулась к этим траурным пенатам

На эту пристань дряхлого Арго,

Под эти своды в этот ветхий дом

Где нет давно ни выхода, ни входа

Где жизни нет, но есть одна свобода

Не думать и не помнить ни о ком.

 

 

Ловчие

 

***

 

Значит, все подытожив, тебя не ждать.

Ave, надежда, бейся в чужую дверь.

И на прокрустовом ложе была нежна,

И на кресте ласкала меня. Теперь

Стала напраслиной. Честною, но простой.

Солнцем неспящих, лишним при свете дня.

Грудью, кормящей верой и пустотой

Всякое покалеченное дитя.

 

***

 

Бисер всегда бесплоден, кому не сыпь.

Разницы нет, что свиньи, что соловьи.

Им безразличен ярый твой манускрипт,

Как безразличны речи тебе мои.

Вслед за вагоном тронулся и перрон.

Бьет под лежачий камень вода рекой.

Что написали – вырубили пером.

Что отстрадали – выпростали строкой.

 

***

 

Не исчезай, мой светоч, не будь таков.

Здесь и с тобой-то пусто, а без тебя

Старый ловец невидимых сквозняков

Враз обернется пугалом из тряпья.

Некого будет баловать и стращать.

Высохнут звуки в костлявой его горсти.

Как заскорузлый выкрик «прости - прощай»,

И ненавистный отзыв «прости - прости».

 

 

Рахиль

 

Клинописной вязью забытых рун,

На шершавой коже сухих берёст,

Одинокой ведьме слепой колдун

Шлёт привет за сотни собачьих вёрст.

 

Мой гонец дорогой к тебе ослаб,

Пересилил дождь, обогнал Борей.

И сочится кровь из разбитых лап,

И клубится пар из сухих ноздрей.

 

***

 

Я теперь на севере. На оси

Где провис над полюсом млечный путь,

Где в ответ на кинутое «спаси»

Лишь немое эхо молчит «забудь».

 

Где молитв не слышащий Имярек

Ледяным сиянием чертит круг.

И куда не плюнешь – повсюду снег,

И куда не двинешь – повсюду Юг.

 

 

***

 

Лебеда, осока да волчья сыть.

Полевой бессмертник, побег плюща.

Ворожи, умеющий ворожить,

Разлучай, умеющий разлучать.

 

На пустых углях догорит огонь,

Я приду бесплотен, несотворим,

И уткнусь туманом в твою ладонь,

Расстилая мрак над лицом твоим.

 

***

 

Спи, пока я болен, пока незряч,

Спи, покуда осень, покуда ночь,

Пусть ветра срываются в детский плач,

И луна из лужи лакает скотч,

 

И в своей межоблачной полынье,

Обернувшись пьяною и нагой,

От тоски наследует седине,

Заполняя мир беспробудной мглой.

 

 

***

 

Ни одной, ни двум не бывать смертям,

Не забыть ни имя твоё, ни стать.

Замерзает Лета ко всем чертям,

Обрекая помнить, скулить и ждать,

 

И в холодном мороке белых дум,

Под неясным светом далеких звёзд,

Оставлять рисунки забытых рун

На шершавой коже сухих берёст.

 

 

18.227.209.214