Bad Band

Как все обычно начинается, так все и началось. Мы – это Алик, Михалыч и я, шли по улице, присматривались к теткам и ценам на алкоголь. Денег было не густо. Настроение определялось как ровное серое низкое, как небо над Петербургом.

Разговаривать не хотелось. Давно. Что вообще могут нового сказать друг другу люди, которые знакомы по двадцать лет. И тут нас нагнал Игорь. Радости по началу никто не испытал: мы его плохо знали, он знал о нас много всего нехорошего. Но Игорю, видно, возраст пошел на пользу: он, прервав затянувшееся молчание, низким бархатным голосом, произнес фразу, в которой, как мне показалось, именно паузы сыграли весомую роль:

- А не выпить ли нам по бутылочке пива?

Что тут ответить, если не хочешь прослыть дураком.

И вот мы сидим в одной сносной забегаловке. Пятая кружка горит во лбу, и на столе еще столько же. Молчим. Нам почти хорошо. Потому что не хватает чего-то неопределенного. Эта самая неопределенность часто приводит к запою.

Но Игорь опять нашелся:

- У меня есть инструменты.

- Не хочу работать, - сразу обрезает Михалыч. – По крайней мере, в ближайшее время.

Он всегда так говорит.

- Работать не нужно, - добродушно ухает Игорь. - Это музыкальные инструменты. Мы будем играть.

- Мы будем собирать стадионы, я точно знаю, - оживляется Алик.

- Мне нужно выпить водки, - Михалыч встает. – Нам нужно выпить хотя бы по сто грамм водки. Пиво меня угнетает.

- Мы поедем в Калифорнию, - не унимается Алик. – Я вижу это по ауре.

Он ходил на курсы по экстрасенсорике.

- Мне нужно отлить, - говорю я.

- По двести, по двести грамм, - Михалыч садится.

Игорь проливает пиво на стол:

- Я напупенился. Я уже напупенился. Мне наверно пора. А то наболтаю лишнего, и вам придется меня искать…

Мы нашли его быстро. Дня через два. Он пил пиво у Горьковской. Он хотел сдать пустую бутылку и взять новую. Но мы уже стояли у него по бокам. Михалыч, Алик и я.

Бывает такое в жизни: живешь себе тихо, работаешь, ждешь пенсии и, вдруг, случается что-то, и это что-то переворачивает всю твою жизнь. Круто я, конечно, загнул, но тем не менее. Я доказывал на фирме свою необходимость тем, что перекладывал бумаги с нахмуренными бровями и вдумчиво глядел в компьютер на одноклассников.

Михалыч полгода жил в глухомани в деревне, ловил рыбу, воровал у медведей мед. А полгода пребывал в городе, запираясь в квартире с ящиком "ямской" водки и керосинил, пока "ямская" не выворачивала его наизнанку.

Алик спал по восемнадцать часов в сутки, пил кофе в кафе, курил и знакомился с тетками. Он был из тех ребят, к которым деньги приходят сами.

Про Игоря мы знали немного, главное в нем было то, что мы его вовремя встретили.

То было трудное время. Отрезки, называемые репетициями. Но у нас имелись четыре хамбакера и пяток синглов на три гитары. Бывалые блины, восстановленная Михалычем бочка. Пластиковые бутылки с пивком. И никакого опыта, никаких подражаний "урей гипам" и "перпелам", что являлось огромным плюсом – играть в ресторанах мы не хотели. Мы любили плохое свое и ненавидели плохое чужое. Вдобавок у нас были песни нашего друга, и их просто нельзя было сыграть недостойно. Соседи – болванки писались у меня дома – привыкли не сразу. Поначалу звонили с угрозами административной ответственности и обещаниями физрасправы. Однажды пришли из милиции двое, один, что поменьше держал в руках автомат.

- Витя, это пожарные? – удивился рассеянный Игорь.

- Это фашисты, - ответил Михалыч, он был спохмелюги.

- Все в порядке, мы собираемся в Калифорнию, - разъяснил ситуацию Алик.

Мы налили ребятам пивка. Хорошие оказались ребята, не все в милиции пашут на мафию.

Примерно через месяц с пивом пришлось завязать: мне стало неудобно держать гитару. Я сходил в поликлинику, мне сделали снимок печени, он выглядел отрезвляюще и я повесил его в комнате на стене. Завязать решили до часа "ч" - даты концерта.

Иногда ночью у меня хватало моральных сил задать себе вечный вопрос: "зачем все это нам?". Я ворочался на кровати, думая о мотивах Игоря, Алика и Михалыча, и понимал, как непознаваема чужая душа.

Моя же проблема лежала на блюдечке – весь последний год у меня не было приличной бабы. Алик говорил, что меня сглаз. А я считал, что обычная сублимация. Переход сексуальной энергии в творческую. Если я прав, то энергии у меня хватит на нескольких баб.

Так или иначе, приближался час "ч".

Мы пришли в самый большой "секонд хенд" и купили мятых костюмов и галстуков, чтобы быть похожими на бомжей, такой мы выбрали образ. Оставалось выбрать клуб, в который нас с таким образом пустят.

На Невском нас вообще никуда не пустили. Не прошли дресс-фейс-контроль. Мы сошлись на том, что все к лучшему и двинули в тот, что рядом с домом. Удобно и быстро. Клуб размещался в помещении бывшего детского сада. Ничего не поделаешь, рождаемость падала. Жизнь продолжалась.

Мы пришли в клуб засветло. Алик, против обычного, накануне почти не спал. Михалыч – не керосинил. Мы пришли раньше всех, чтобы быть первыми. Чтобы стать первыми на прослушивании.

Клуб был закрыт. Мы стали стучать в дверь и заглядывать в окна первого этажа.

- Стучите сильнее, - скомандовал Игорь. – В клубах всегда тусуется кто-нибудь.

В таких делах необходима настойчивость, так похожая на обычную наглость. Иначе ничего не получится. Сегодня она у нас была. Щелкнул замок и в приоткрытую дверь, просунулся чей-то осторожный подвижный нос. Нос нюхал долго и подозрительно, наверно, не меньше минуты, и только затем его обладатель решил показать себя всего. Сразу стало понятно, что к музыке он отношения не имеет, зато чересчур пьет халявного пива и перебарщивает в обладании халявных клубовских шлюх.

- Работы нет, - парень был с хорошего бодуна, и привык смотреть на людей сверху вниз. - Завтра жду "фуру" с кальмарами, разгрузите быстро – выдам пятьсот рублей, паспорта есть?

- Мы пришли выступать, - выдвинулся вперед Игорь. – Мы – группа "Bad Band".

- Что-то знакомое. Этнические танцы? Стриптиз? – кажется чувак издевался.

- Я вам сейчас все покажу, - вмешался Михалыч, аккуратно отодвинул Игоря в сторону и шагнул в проем двери, увлекая с собой предприимчивого товарища. Получилось что-то вроде аргентинского танго, только бесшумно. Дверь закрылась.

Я с Игорем и Аликом остался стоять на улице.

Михалыч – это сто двадцать пять килограмм абсолютно живой массы, и внешностью ни к смехуечкам ни к пиздихаханькам не располагает. Тореадор. Дипломат. Ему что у медведей мед отбирать, что концерты организовывать.

Наш вопрос решился в нашу же пользу: в двадцать нуль мы стояли на небольшой темной сцене в мятых костюмах из "хэнда", посматривали по сторонам и состраивались.

Клуб казался небольшим. Стены экономно драпированы черным немарким сукнишком. Из углов тянет кошачьей мочой. Четыре сорта пива. На водку лицензии нет, потому один сорт разливают украдкой под стойкой. Возле входа в углу нервничает шарнирный продавец "настроения" в кожаных штанах, отвислых на тощей жопе. Официантки неопрятные и ленивые – публика такая, что не оставляет на чай, и бесплатную любовь предпочитает.

Народ потихонечку прибывает, не отличается разнообразием и породой: интеллигентные мальчики, похожие на Гарри Поттера, девочки –коротконогие и лохматые, похожие как одна на Чижа-Чигракова. На нас внимания не обращают, даже из уважения, не знают они такого понятия.

Мне уже не хочется выступать, обнажать перед ними душу, это испуг у меня. Я психую. Что они вообще понимают в свои семнадцать лет, эти интеллигенты. Прозябают, пребывая большую часть сознательной жизни во сне и депрессии. Толкают друг другу заумные теории об отсутствия смысла у жизни, а сами только и думают, что о сексе. Мне нужна поддержка. Я оглядываюсь на ребят. Алику тоже хочется убежать, но бежать можно только через зал. Это позор.

Михалыч глядит сердито, по его мнению, пора начинать. Игорь тянет. Спрятался за колонкой и полощет рот какой-то гадостью. Скорей бы прополоскал. Скорей бы. Нужно взять себя в руки, поглядеть в зал. Гляжу в зал, в глазах рябят сутулые Гарри Поттеры, нечесаные Чижи, немытые Чижи, очкастые Гарри Поттеры. Нам никто не собирается хлопать. Нас никто не собирается представлять. Мы для них просто бомжи. Меня начинает тошнить. Слышу, как Михалыч срывается:

- Если вы, му*ки, сейчас не начнете, я иду керосинить, будете играть без меня.

Игорь, наконец, вступает. Я бью по струнам. Песня пошла:

В городе праздник

В городе лето

Пьяные люди поют караоке…

Это не мой голос. Это козлиный голос. Слава Богу, меня поддерживает бас Игоря. "Спокойно, товарищ, спокойно, - шепчу я себе на проигрыше. – Слушай ритм, смотри в зал".

Первая песня закончилась. Жидкие хлопки, жидкие как сопля. Но становится легче. Пускай себе пьют пиво, болтают и обращают на нас поменьше внимания. Мы играем для себя. Мы играем дальше. Михалыч хорошо дает ритм, ему на все наплевать. Игорь держится молодцом. Начинает обретать уверенность стеснительная гитара Алика.

Милая моя, мы сошли с ума

Милая моя, нас больше нет…

Энергетика зала. Драйв. Пустые слова. Сможем мы завести сами себя или нет. Вот в чем секрет.

Кажется, мы заводимся. Мы становимся жестче и злее:

Человек с лицом зеленого змея

Бьет человека с лицом зубной боли…

Поттеры – они могут постоять за себя только через своего адвоката. Поттеры скрывают свои чувства за маской презрения и безразличия. Танцуйте, Поттеры! Танцуйте с Чижами, не бойтесь. Танцуйте, если умеете.

А мы вам сыграем другую песню. Мы не можем сыграть ее плохо, ни в коем случае. Это песня нашего друга:

Ей всегда покупали лучшие куклы

Она привыкла швырять их на пол…

Мне кажется, народ за столами и на полу позабыл про пиво и слушает. Может быть, мне просто показалось, но я все равно любил их в эту минуту. И ребят своих любил. Мы играли хорошую песню. С хорошим звуком. Даже тетки реальные стали вдруг появляться в зале, так здорово мы играли:

Я думал десять лет о вечном

Я думал десть лет о главном

Но остался таким же несовершенным…

Хорошие эти ребята, Поттеры. А как умеют бесноваться. Они завелись, эти Поттеры! И их девушки страшные, когда завелись, стали выглядеть женственней. А мы могли им играть еще целый час, но за нами значились какие-то "Летающие Камушки". Что ж, пускай вылетают, их очередь. Спасибо всем, кто торчал!

Торчите теперь под "Летающие Камушки" на здоровье. А для нас есть пивко и реальные тетки, что появились в зале. Однажды я спросил экстрасенса Алика: "Алик, у нас будут поклонницы?" Алик промолчал. Я теперь понимаю почему. Вон они ждут нас. Они давно ждали таких как мы. Главное – не забыть про репетиции.

Пора становиться "звездами".

Правда, пора.

 

Примечания:

1 "урей гип" - "Uriah heep"

2 "перпл" - "Deeppurple"

3 в рассказе использованы фрагменты текстов группы "Bad Band" и К. Дубровенского 

18.226.82.90