Некукольным взглядом
Л+Ж+М (триптих)
1. "Л"
Волна пошла на абордаж
и стенькой выкинула за борт,
и налетел гагачий табор,
и чаек бросилась орда
меня выхватывать из волн,
клевать и вновь топить в пучине,
и ты не стал искать причины,
чтоб оправдать их произвол.
Твоих речей латунь и медь
не отпугнула стаек звонких,
ты, "полон дум" ушёл в сторонку
на волны с берега смотреть.
Когда сомкнулась надо мной
вода и смолкли шум и гомон,
ты снова птиц кормил с парома
вчерашней булкой покупной.
2. "Ж"
Смотри, как я вышила кукле тряпичной глаза
стеклянно-блестящими ярко-лазурными стразами,
и смотрит она, как, зависнув, глядит стрекоза,
такая же точно наивнораспахнутоглазая.
Возьми, поиграй, напридумывай ей имена,
права зачитай, одевай, а потом распоясывай,
держи при себе, представляя, что держишь меня,
рукой обхватив головёнку её златовласую.
Ты ей объясни, что к чему, и она, не моргнув,
тряпично сомнётся-прогнётся по кукольным правилам,
и стразы блеснут, вовлекаясь в любую игру,
а я эти "стразные" игры, похоже, оставила:
некукольным взглядом везде натыкаюсь на пат,
моргаю не к месту, не вовремя падаю в обморок,
не сплю до рассвета и жду золотой звездопад
в надежде, что взгляд мой засветится снова по-доброму.
3. "М"
Недостаток любви, как положено, возмещают
обещаньями, шалями, мыльными пузырями,
кружевными вуалями, дорогими вещами,
непрощаньем с разлюбленными козыряя.
Непрощеньем возлюбленных упиваясь ночами,
соловей, мол, не вовремя трепетное нащёлкал,
чур меня, мол, от этой, с печальными-то очами
и речами, текущими переливчатым шёлком.
Там – от господа (смилуйся), здесь от лесного беса,
и сама, как шишига, всё лесом-чертополохом,
ты же лох, а не бох, раз не чувствуешь ни бельмеса,
как без этакой чертополошной порою плохо.
Или чувствуешь? Видишь? Да только гоняешь тучи
то над лесом её, то над крышей моей, то выше,
что ж ты хочешь от нас, продолжая пытать и мучить?
Зарядить бы ружьё да и выстрела не услышать,
не увидеть, как в небо с испугу взметнутся стаи,
как, плеснув по воде, под корягу забьются рыбы,
и не знать, как две женщины жизнь без меня верстают,
уставая ворочать её ледяную глыбу.
Подоплёки (триптих)
1.
Страшна была Макошь, прядя судьбу
кому из шерсти, а кому льняную,
к её подолу чьи-то звёзды льнули,
и пряди вились у неё на лбу.
Иным пряла из шёлка, только нить
оборвалась на самом нежном месте,
и нам отныне биться с бездной бестий,
пока она – в поля любовь любить.
А бестиарий – мрачен и велик,
цветы и птицы выжжены на вёрсты,
их белый свет распластан и расхлёстан,
и перехожен сотнями калик.
Кликуши накликают потный страх,
юродивые мажут плотной сажей
чела, тела, клобуки и плюмажи.
Веретена наивноглазых прях
не вертятся. Макошь уже в лесах.
Не верится, что снова за пряденье
возьмётся, возвратившись в запределье,
где аннам не спастись от колеса,
где ангелы взбесились и грешат,
а мир искристых слов хрустит, расхристан, -
как лодка, не вписавшаяся в пристань,
моя Макошь была бы там смешна.
2.
Мы не дождёмся ни епитимий и ни анафем,
ни откровений и ни советов, что делать дальше:
и на ошибки, и на утраты – "пошло-всё-на-фиг",
мы даже правды не отличаем от лжи и фальши.
Линяя, блекнут ночные ласки, дневные речи
не убеждают, перцовка стала кислей фетяски,
не обжигает и, как и время, уже не лечит,
а мы упорно не отличаем лица от маски,
печаль от позы, слова от звуков, оскал от лика
и, замещая лукавым делом любовь распутством,
храним в комодах сухие шкурки былых реликвий,
переливая своё пространство в альков Прокруста,
и заменяем простую ясность на камнепады
туманных мыслей, пустых иллюзий, крикливых строчек,
мы даже той, что на дне стакана, уже не рады
и почитаем крестовой жертвой удел сорочий.
Когда, сыграв на чужие жизни, упрёмся в осень,
не разбавляя лишь только водку, а остальное
поделим на два и на четыре, на шесть и восемь,
крестовый пафос сухой осиной в груди заноет.
3.
Откуда мы едем,
во что мы ворвёмся
гудком паровозным?
Купейные леди
в колготках от OMSA
стройны, как берёзы,
мужчины им шёлково
смотрят на ноги
во снах крепдешинных.
Верстами отщёлкав,
дорогам дороги
мечты искрошили.
Путей перекрёстки,
бесед передряги,
гудков переклички,
зажатые в горстку
обрывки сермяги
признаний привычных.
Снега полустанков
и станций далёких –
за бежевой шторкой.
Меня – наизнанку
дорог подоплёки,
путей оговорки.
Куда мы спешим
и откуда нас гонит,
я точно не знаю,
ан анну души
под идущим вагоном
мне вновь разрезает.
Вслед ноябрю
И снова ноябрёвая пора
трёхцветной кошкой льнёт к моим ладоням,
и жёлтые глаза её бездонны,
как наше невозвратное "вчера".
Черней чернил вороны во дворе
расставили на клёнах многоточья,
и смотрят их насмешливые очи
на то, как, словно шапка на воре,
горит листва, слетевшая с дерев,
не гаснет под осенним снегом редким,
и с ней горят стихи одной поэтки,
которые читались нараспев…
3.16.76.102
Введите логин и пароль, убедитесь, что пароль вводится в нужной языковой раскладке и регистре.
Быстрый вход/регистрация, используя профиль в:
ШЕФ: «Так вот у данного Автора практически все шероховатости в текстах мало того, что умышленны, но также и очень хорошо (качественно) «умышлены» (в смысле — продуманны). Видно, что Автору тесно в узких рамках, его прямо таки распирает. От чего? Да от силы… от силы таланта, души, от силы творческой и лингвистической (словотворческой) в конце то концов. А, как известно, только избыток силы свидетельствует о несомненном её наличии. Когда что-то вымучено, то даже если это и красиво, достойноуважения и проч., но всё же это видно. И порой вызывает сожаление… Здесь я даже и намёка на это не заметил — мощь! Без конца и края…»
Рецензия Натальи Малининой
«Абордажное» Елены Кабардиной или НАНОТЕХНОЛОГИЯ СТИХОСЛОЖЕНИЯ
(о стеньковщине, Медном Всаднике, высоком предательстве, роли аллюзии и детали в стихотворении Е. Кабардиной)
«О, вопль женщин всех времен: «Мой милый, что тебе я сделала?!» (М. Ц.)
АБОРДАЖНОЕ
Волна пошла на абордаж
и стенькой выбросила за борт,
— и налетел гагачий табор,
и чаек бросилась орда
меня выхватывать из волн
и, расклевав, топить в пучине,
и ты не стал искать причины,
Чтоб оправдать их произвол.
Твоих речей латунь и медь
не отпугнула «стаек звонких»,
ты, «полон дум», ушёл в сторонку
на волны с берега смотреть.
Вода сомкнулась надо мной
а вскоре смолкли шум и гомон, -
ты снова птиц кормил с парома
вчерашней булкой покупной…
Долго не решалась приступисть к рецензии на это произведение, ибо, несмотря на флёр эзотерики-(подзаголовок «сон»), стихотворение имеет недвусмысленный сюжет с четким, неразмазанным мистической многозначностью (и, оттого, жутко ощущаемым всеми шестью моими чувствами),- абрисом смысла. Любовь напоказ; любовь, как исполнение обряда; обязанности; любовь, выхолощенная до равнодушия! И как итог- до красивого предательства, лукавого, музыкально-колокольного для тех, кто НЕ ПОНИМАЕТ- предательства. Я перечитывала это стихотворение много-много-раз, и каждый раз мне становилось жутко, и руки отказывались от пера, а перо от бумаги, если перефразировать классика.
Мне жутко было писать о таком равнодушии и о таком красивом (!), высоком даже, пре дательстве.
Тема «прекрасного предательства» пронзает уже с первых строк реминесценцией к известной поэме о Медном Всаднике и к не менее известной легенде о Стеньке Разине. Эти герои ТАК КРАСИВО ПРЕДАВАЛИ, что народ и по сю пору притягивает эта красота. За каждым застольем каждый представитель мужеска роду, отдаваясь силе влечения к этому виду предательства, видит себя Стенькой.
Каждая подвыпившая дама, подстраиваясь под нескладный хор, воображает себя красавицей-княжной, которую так романтично бросают в набежавшую волну!
ПОДЛО, но прекрасно-то как, а? Поступок! Сгубил- а уввважжжать зато как стали, а? За счёт женщины погубленной- уввважают, блллин!
Не узнаете? Ситуёвину? А вот она же: Герой Михалкова в «Жестоком романсе»(в пьсе Островского он несколько другой)- тоже красиво… Во многих мужчинах эволюцией так и не изведён первобытный охотник: догнать -поторжествовать- бросить «в набежавшую волну».
Добиться любви красивой женщины- это престижно. Тот же Вронский в самом начале своего увлечения — гордился перед товарищами по полку своей связью с Анной. Умело или неумело (красиво или не очень) при этом губят — другой вопрос. Вронский погубил обыкновенно: когда Анна была уже за бортом, он прото продолжал «птиц кормить с парома», занимаясь своими делами.
Лики высокого или прекрасного предательства — очень непростая тема для лирики. Но у Лены- благодаря бланкетности, аллюзивности — отсылу к другим произведениям (О Стеньке Разине, о «Медном Всаднике» Пушкина)-поле восприятия расширяется, смысл произведения углубляется до марианских впадин. Я сваливаюсь в него и тону.
Ещё об аллюзиях и деталях, выводящих на бОльшую глубину замысла, чем кажется при поверхностном восприятии стиха.
Такие детали, как «латунь и медь» — отсылают и к колоколам и…к «Медным Всадникам», а такая скрытая цитата, как «полон дум» — делает эту отсылку неопровержимой. Так что, кроме Стеньки, здесь ещё один фигурант ВЫСОКОГО предательства присутствует -»Медный Всадник», а в качестве поля для осмысления- и вся поэма Пушкина со всем ужасом героя её перед пьедестально-медным истуканом…И тема наводнения и тема гибели героя Пушкина — всё это в ассоциативной связке со стихотворением. Сколько высоких предательств совершено этим героем (от непонимания собственногго сына до женских линий его судьбы и далее в историю…) Здесь же уже из поэмы -вытекает и тема помешательства. Сумасшествие от отчаяния по поводу недосягаемости для понимания «Латунно-м е д н ы м и» — живых и трепетных.
Где-то видела замету: дескать зачем нужна деталь «покупная булка» — мол, эпитет неудачен. Какая ещё, мол, может быть булка- не самопечная ведь?
Но мне эта деталь кажется ОЧЕНЬ важной.
Если бы не она, не пронзило бы так меня это стихотворение (сон и есть сон, мало ли что нам приснится…)
Только вот эта подробность — ВЧЕРАШНЯЯ ПОКУПНАЯ БУЛКА — она более чем недвусмысленно относит ситуацию к СЕГОДНЯШНЕМУ ДНЮ. Не даёт успокоить себя тем, что это ТОЛЬКО СОН — раз, и что дела давно минувших дней — два…
Фигушки!
Булка заставляет проглотить этот смысл как «актуальнейший», свежеиспеченный». И поперхнуться.
Не знаю, стоило ли, но, раз взялась — пиши всё.
Пишу: это уже дам покоробит. Признайтесь, кто выудил из Лениных волн такой лик предательства? У Лены даже звук- содержит смысл- шараду, не для всех очевидную, но тем и особенно мне лЮбую.
Слушайте:
«Волна пошла на АБОР (д/т) аж
и стенькой выбросила зАБОРТ»
Я НИЧЕГО НЕ ПРИДУМАЛА. Это ещё один сюжет. Это ещё один лик предательства. Известный, наверняка каждой женщине. Она берёт на себя грех душегубства, а герой,
«полон дум»,
ушёл в сторонку
на волны с берега смотреть».
И, наконец, третья аллюзия «твоих РЕЧЕЙ ЛАТУНЬ И МЕДЬ». Латунь: мягкий, легко меняющий форму сплав. А не напоминает ли Вам, Читатель это качество и это слово ещё одного красиво предающего героя? А мне напоминает: критик ЛАТУНСКИЙ — главный, хотя и косвенный убийца булгаковского Мастера. А мотивы -тоже были благородно-латунно-медные- Партия велела, «и… он не стал искать причины»…Появилась предательская по отношению к Мастеру статья.
Этих аллюзивных линий в стихах Лены — считать не пересчитать. Например, я нахожу ещё одну аллюзию — это аллегорический рассказ об отношениях Б. П И М. Ц.» Я клавишей стаю кормил с руки…» Но раскрывать её не стану…Оставлю в себе…
Таким образом, перед нами не бытовая зарисовка: это культурологический нанокристалл истории и осмысления такого рода «высоких предательств».
НАНОТЕХНОЛОГИЯ СТИХОСЛОЖЕНИЯ. Это, когда в бытовой зарисовке распахана такая пашня аллюзивных полей, что только от культуры читателя зависит сколько и каких цветов взойдёт на них в его восприятии, что останется в душе от этого букета. Только бытовая зарисовка сна или…магический кристалл, в котором играют и реминесцируют чувства, разум и культура тех, «кто прошёл здесь вчера». В сегодняшнем преломлении.
А величина кристалла-16 строчек…
http://www.odintsovo.i…-show=y#comment-249152
Авторская страница Елены Кабардиной на сайте Литсовет.