КАПИТАН

Был вечер. Холодный и скользкий, озабоченный и суетливый. Как перед праздником или выходным днем. Дорого одетая публика алчно штурмовала магазин итальянской обуви. Основная гражданская масса глядела сквозь окна витрин вовнутрь, неаппетитно поглощая остывшие пирожки. Те, кого раньше называли пролетариатом, одинаково мужественно и внезапно проваливались под землю в смрадные подвальные рюмочные.

По этой-то шумной улице, раздражаясь и даже начиная злиться, шла она. Шла, без какой либо цели, но не гуляла, а шла. И, не почувствовав этой существенной разницы, отлетел от нее, как ошпаренный, гаденький «новый русский» с баками и в дамском пальто, а потом отутюженный розовощекий зайчик-миссионер, подданный недалекой Финляндии.

Так она и шла, и вышла на набережную, где было спокойней, а на причале стоял четырехугольный корабль-ресторан, который она почему-то обзывала «бот». Она прислонилась к перилам, глядя на черную и живую воду, слушая ее шепот. Девочка с женщиной спорили и ссорились в ней.

Трудно сказать, сколько в ее жизни было особей мужского пола, иные казались мужчинами поначалу, иные не казались вообще, и никто не оказывался потом. Может быть, виной здесь был стереотип из кинофильмов и книг, обобщенный в образ мореходного капитана. В рангах она не разбиралась, видимо, из-за безвкусно выполненных погон бросового сукна и непонятных полосок грязно-красного цвета. Звание, настоящее звание, должно читаться в глазах и осанке. Капитан, в ее понятии, — это Капитан и никто другой. Ладно сидящий китель, вычищенные дорогие ботинки — и никак уж ни белые носки.

«Такие все заняты, — с грустью подумала она. — Или в плавании». Но на всякий случай оглянулась, тряхнула головкой и взгляд ее упал на сидящий на мели корабль-ресторан. Странно, очень странно, но в тот же момент из него вышел тот, кого она чаяла и не чаяла, не ждала и ждала. Капитан.

Высокий. Немного худой, даже слегка истощенный, но в безупречном черном костюме, не сказать, правда, что очень морском. Он, чуть раскачиваясь, сошел по вертлявым мосткам на берег, перегнулся через перила, будто что-то разглядывая в реке, потом выпрямился, вытер рот носовым платком и бросил его в мутную воду.

«Это он! — моментально решила она, — даже если немного пьян, — и в тот же миг, легкая печаль охватила ее, — к сожалению, он никогда не подойдет сюда».

Но она ошиблась. Капитан, похлопав себя по бокам, достал из кармана пачку сигарет, а когда, сломав несколько спичек, прикурил, то прямиком направился к ней. Он сказал, немного смущаясь, но смущаясь именно по-мужски:

— Девушка, извините, пардон, я...

— Капитан, — ее брови в радостном изумлении поднялись и стали еще больше в этом изумленном удивлении ее серо-зеленые глаза.

Он ненадолго задумался и ответил:

— Да.

Она улыбнулась, может быть слишком открыто, и он быстро добавил:

— Но я безопасен, как килька, и безвреден, как макароны по-флотски.

Она улыбнулась опять. А капитан, слегка нервозно потушив окурок о пыльный гранит, предложил:

— Я собираюсь посетить ресторан, и мне стоит пригласить туда вас.

— Может быть, — согласилась она.

Странное дело: ей не действовали на нервы популярный, плохо сыгранный и хорошо испитый кабацкий ансамбль, хитромордый официант в грязной рубашке, желтые пятна на скатерти, прохладный и не жующийся бифштекс, потерянный в сухарях. Не подействовала на нервы и быстро оприходованная бутылка, которую он почему-то поставил под стол.

И даже просьба добавить некоторую сумму под расчет. И даже его почти единственная фраза за вечер:

— Я безопасен, как «Титаник», и безвреден, как мясо на броненосце «Потемкине».

Ей приятно было ехать с ним в такси и чувствовать на себе нежное заботливое внимание сильного человека. «Пусть он молчит, не нужно пытаться подбирать слова в такие минуты», — думала она. И самой ей не хотелось расспрашивать его о морских приключениях, потому что она и так знает о нем все.

А когда они поднялись к ней домой и выключили свет, она растворилась в нем. И это было так хорошо, что она забыла, и кто она, и где. Лишь иногда, приходя в себя, она слышала гудение редких машин и шелест еще не опавших листьев. Тогда они курили, усевшись на диван, и глядели в окно на слабо освещенную фонарями улицу. Потом все пропадало опять...

Когда же они уснули, под утро, ей сквозь сон, чудился шум моря, теплого и далекого, доброго и могучего, запах водорослей и натуральных сардин. Как не хотелось просыпаться, хотелось снова прижать его к себе, и она пошарила рукой там, где он должен был лежать. Подняла голову и лишь потом открыла глаза.

Капитан неуклюже натягивал брюки, прыгая по ковру, пиджак и рубашка были уже на нем.

— Ты уходишь? — спросила она.

Что-то в ее голосе заставило его ссутулиться и нервно отвернуться.

— Я не капитан, — ответил он, пряча глаза.

— Я знаю, — кажется, она хотела вложить в эти слова другой смысл.

— Я не капитан, — растерянно повторил он, и, поняв, что она хотела сказать, добавил почти обреченно. — К сожалению, я не капитан.

3.142.172.190