ЖЗЛ. Происхождение и деятельность Гиппократа (сказка)

В давние-давние времена, когда Греция ещё была Древней, а Рим — Республикой, жил да был Гиппократ — основатель медицины. Хотя люди в основном и произошли от обезьян, Гиппократ в числе немногих миновал этой участи. Он происходил от Асклепия, бога врачевания с горы Олимп. Вот как это случилось.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГИППОКРАТА

История началась в те времена, когда людей на Земле было ровно столько, чтоб все они могли разместиться у подножья горы Олимп. Боги с Олимпа присматривали за ними, а люди за это их почитали: разные продукты питания им в жертву приносили. Так все они и жили — не тужили, пока не появился Прометей, титан по своей природе, но гуманист и филантроп — по сути. Сам он вырос на Олимпе в детском доме. После победы над титанами Зевс стал сбрасывать побеждённых в Тартар, то Тартар очень быстро заполнился до краёв. И дети титанов не поместились. Тогда олимпийские боги решили для них устроить детский дом, в котором тщательно их воспитывали, чтоб те не выросли титанами, а выросли богами. Сначала всё шло хорошо, но потом плохая наследственность всё равно дала о себе знать: воспитанники вскоре стали неуправляемыми и непредсказуемыми даже для самих олимпийских богов. От одного Атланта была польза: им подпёрли небесный купол, чтоб ненароком не рухнул. Вот и Прометей — полюбил за что-то людей. И хоть кол ему на голове теши, а он знай себе к подножью горы рвётся. Люди даже привыкли к нему и перестали бояться. Прометей всё наблюдал и наблюдал за ними. А в один прекрасный день сказал им так:

-Огня вам не хватает. Украду-ка я для вас на Олимпе огонь — и вам польза, и мне титанический труд.

А люди ещё не умели ни из чего извлекать пользу, поэтому как замашут на него руками:

— Не нужен нам никакой огонь, нам и так хорошо!

-Огонь им не нужен! А вы знаете, что человечество по спирали должно развиваться? Вам сейчас надо на новый виток подниматься, а вы по кругу топчетесь, — стал кричать на них Прометей. Потом взял котомку и пошёл взбираться на Олимп. Люди вздохнули и разбрелись.

Прометей знал Олимп и уклад жизни на нём, как свои пять пальцев. Он выбрал лучшее время для кражи огня — Зевс Громовержец где-то странствовал, а остальные боги опасности не представляли. Он сразу направился к кузнице хромого дядьки Гефеста, который был покровителем огня, кузнечного искусства и по совместительству кой-каких ремёсел. В этой кузнице и хранился огонь. Прометей надвинул венок до самых бровей, засел в ближайших кустах и стал ждать, пока бог огня оставит хранилище без присмотра. Ещё поднимаясь на гору, он заметил, будто кто-то его сопровождает. А сейчас разглядел, что неподалёку от него в своих крылатых сандалиях шнырял туда-сюда Гермес, покровитель торговли, а заодно — плутов и воров. Прометей сначала хотел прогнать его, а потом подумал, что тот на службе, и это покровительство ему сейчас не помешает. Только под вечер Гефест покинул кузницу. В домах олимпийских богов уже зажигались окна. Кузнец поковылял к дому Афродиты, которая приходилась ему женой. Прометей подождал, пока в доме Афродиты хлопнет дверь, забежал в кузницу, прибрал к рукам огонь — весь до единой искорки и выбежал на улицу. Ужас охватил его — Олимп погрузился в кромешную тьму. Этого Прометей не ожидал. Он надеялся, что огонь на горе погаснет не сразу, и он успеет убежать. Растерянный гуманист и филантроп стоял у кузницы и думал о том, что люди остались без нового витка спирали. В темноте уже захлопали двери и калитки, раздались голоса олимпийских богов. И тут Прометей почувствовал, как кто-то схватил его за шиворот и поднял в воздух. «Тебе куда?» — раздался вопрос у самого уха. «Вниз», — ответил он. Это Гермес добросовестно осуществлял своё покровительство. Кроме крылатых сандалий, у него был ещё крылатый шлем-невидимка для сложных случаев. С помощью этих двух нехитрых приспособлений они моментально оказались у подножья Олимпа. «Ну, всё, прощай! Я — обратно, а то хватятся», — сказал Гермес и опять растаял в воздухе. А Прометей нашёл укромное место, спрятал огонь и решил поспать до утра — людей в этот час всё равно ему и с огнём не найти.

Утром он передал людям огонь в безвозмездное пользование. Перво-наперво они нажарили себе мяса, наелись, а потом стали петь, танцевать и извлекать музыкальные звуки из всего, что попадалось под руку. Так возникло искусство. Когда люди устали веселиться, то занялись полезным: кто стал горшки обжигать, а кто орудия труда ковать. Так возникли разные ремесла. Новый виток спирали был налицо. Люди радовались ему и развивались дальше не по дням, а по часам.

Прометей тоже радовался и старался ещё как-нибудь ускорить прогресс. Например, придумал и изготовил спички, чтоб люди не сторожили огонь у костров, а всегда имели его при себе. За всё это они почитали Прометея и величали его по отчеству — Иапетович. Про богов с Олимпа и думать забыли. Жертв им не приносили и лиц своих к вершине не поднимали. А Прометей поднимал. Каждый день он ждал наказания и знал, что оно будет, как только Зевс вернётся на Олимп.

И вот одним тёмным-тёмным вечером Громовержец вернулся. Удивился кромешной тьме на горе и подумал: «Как вымерли все… Так не должны были — они ж бессмертные!» Жене Гере, открывавшей ему дверь, повелел:

-Зажги огонь! Что вы все в потёмках сидите?!

-Так нет у нас огня — украли его, пока ты по Европам шлялся, — сердито отрезала та.

Зевс нашёл в темноте свой трон и сел. Гера тоже присела и рассказала мужу про кражу огня. Она знала, что украл Прометей, так как Гермес сознался в своём покровительстве.

-Послал же бог родственничка! Я завтра покажу этому гуманисту и филантропу — Тартар по нему плачет! — сказал на всё это Зевс и хотел метнуть пару молний, да куда там — без огня какие молнии. Разок громыхнул и всё.

Из темноты комнаты приковылял Орёл, служивший у Зевса атрибутом.

-Кыш, дармоед, — прикрикнула на него Гера.

Орёл придвинулся вплотную к Зевсу. Громовержец погладил птицу:

-Исхудала бедная птичка — на чем только перья держатся! Ты что — не кормила его? Это ж братья наши меньшие!

— Братья… Не многовато ли у нас родни?! И чем мне его кормить? Ему мясо подавай, а мяса нет: люди жертвы перестали приносить: себе их жарят на нашем огне. Корми его, убирай за ним! Я всё ж богиня, а не птичница! В следующий раз забирай его с собой в свою командировку, — выговаривалась Гера.

-Ну, ты же знаешь, мне там не до птиц, — устало отвечал ей Зевс.

-Знаю, знаю, что тебе там и до птиц, и до коров,- не унималась жена.

-Гера, ну, не начинай, давай лучше ужинать.

Гера метнулась в другую часть комнаты и принесла амфору с божественным нектаром.

-Опять эта амброзия, а я хотел супчика похлебать! — отодвинул античный сосуд Зевс.

— Вот завтра вернёшь огонь, будет тебе супчик, — сказала, как отрезала, Гера.

Чуть свет Зевс собрал всех жителей Олимпа. Он обещал сегодня же вернуть огонь. Гермес слетал к подножью горы и возвратился с Прометеем, держа его за шиворот.

-Ну, что — наигрался с огнём? Вернёшь сам или как?- грозно спросил Зевс.

-Нет, не наигрался и не верну,- твёрдо ответил Прометей.

-А это мы посмотрим! Приковать его к скале, чтоб подумал, — обратился Громовержец к Гермесу и Гефесту, которые чувствовали себя виноватыми и с готовность ждали указаний Зевса. А Прометею сказал на прощание:

-Побудешь теперь прикованным. Вернешь огонь — получишь свободу.

-И от меня за то, что ты очаги наши без огня оставил, будет тебе наказание, — добавила Гера.

Пока Гефест прилаживал к скале цепи, Прометей спросил Гермеса: «Это ты меня сдал?» «Я, — ответил тот, — ты воровал огонь не для своей выгоды, а для людей. А я не покровительствую воровству во благо. Я это воспринимаю как насмешку над собой. Но все ещё раньше догадались, кто это сделал. Не надо было окурки в кустах перед кузницей оставлять! Всем известно, что на Олимпе один ты куришь сигареты «Друг», — ответил Гермес. В это время Гефест уже приготовил цепи и крикнул Гермесу: «Давай сюда этого вредителя, приковывать буду». Тот опять схватил Прометея за шиворот и доставил кузнецу. Приковали Прометея быстро. Вскоре и Орёл прилетел. «А вот и атрибут прибыл. Приятного аппетита тебе, птичка»,- сказал Гефест, и они с Гермесом отправились на Олимп. Орёл принялся старательно выклёвывать печень Прометея. А, когда выклевал, то сказал: «Ну, до следующей печени». И улетел прочь. А печень стала восстанавливаться не по дням, а по часам.

Понял тогда Прометей, в чем заключалось наказание Геры. Но он всё равно не собирался возвращать огонь. «Титан я или тряпка?!» — восклицал он каждый раз, когда улетал Орёл и предательские мысли начинали проситься в голову. По его подсчетам люди уже должны хватиться и броситься на его поиски. Только напрасно ждал Прометей — люди о нём быстро забыли.

Напрасно ждали и олимпийские боги, что Прометей запросит пощады. Проходили дни, а он молчал. Тогда Зевс понял: из Прометея вырос настоящий титан, и огонь он не вернёт. Зевс решил сам спуститься к подножью, хотя никто ещё из олимпийских богов не снисходил до людей. Метнулся он вниз, принял облик человека и стал расхаживать среди людей туда-сюда. Когда увидел, что до него нет никому никакого дела, подошёл к прохожему и спросил: «Огоньку не найдётся?» «Найдётся, найдётся», — сказал прохожий и стал хлопать себя по карманам в поисках спичек. Но спичек не оказалось. «Дома забыл», — пояснил прохожий. Видимо, лицо Зевса сделалось таким расстроенным, что он сразу же стал успокаивать незнакомца: «Да ты не переживай, мил человек, пойдем, вон магазин, я куплю спички и подарю тебе, и будет у тебя огонёк!» Так и сделали. Как только спички оказались в руках Громовержца, он нырнул в ближайшие заросли и там растворился, будто его и не было вовсе. Удивился прохожий. Да тут же и забыл об этом.

Зевс с видом победителя раздал огонь на Олимпе. Пошёл тут дым коромыслом. До глубокой ночи боги пировали и радовались возвращению огня. А на ночь отдали его в кузницу Гефеста и спокойно легли спать. Утром стало ясно, что огонь на Олимпе будет, пока не закончатся спички, потому что и в хранилище он погас.

Так и повелось с того дня: стали боги по очереди спускаться к людям за спичками. Это приравнивалось к подвигам и считалось мужским делом. «Надо разобраться, чем ещё эти герои у подножья занимаются», — говорили друг дружке олимпийские богини после возвращения мужей со спичками в карманах, но без всякого огня в телах. И, правда, олимпийские боги тратили у подножья довольно много времени и сил. От этого рождались дети с божьей искрой. А эта божья искра стала передаваться из поколения в поколение. Кроме божьей искры, от отца к сыну передавались и специальные знания. Целые династии появились: от Гефеста — кузнецы, от Гермеса — торговцы, а от Асклепия пошёл род врачевателей — асклепиадов. И были они в своём деле — боги, а в остальное время — обычные люди. С тех пор все и смешались на Земле — боги, герои и люди.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГИППОКРАТА

Гиппократ — асклепиад в десятом поколении. От предков медицина досталась ему в виде храмов с функциями лечебных учреждения, которые все называли асклепионами. Туда приходили больные. Их встречали в белых одеждах жрецы-асклепиады и оставляли в приемном помещении, чтоб они молились. А сами пока на глиняных табличках выцарапывали имя пациента и описание симптомов болезни. На это у них уходил целый день. Вечером больных укладывали спать на полу в другой части здания. Сон был диагностическим средством. Но больным обычно не спалось, поэтому при асклепионах были небольшие актёрские труппы, которые своими представлениями должны были усыплять их. С утра жрецы приходили и узнавали у тех, кто проснулся, что им привиделось во сне. На основании этих рассказов ставили диагноз, назначали лечение и делали прогнозы на исход болезни. И уходили, чтоб нацарапать всё это на табличках, а потом обжечь их для сохранности знаний. Таблички развешивали на стенах храма, а больных отправляли домой, так как они им были не нужны ни живые, ни мертвые: живые потому, что и так работы хватает — у входа всё время стояла очередь, а мёртвые потому, что их даже вскрывать нельзя — это было строго-настрого запрещено.

Вот такое здравоохранение досталось Гиппократу. «Так дело не пойдет!» — произнёс Гиппократ свою крылатую фразу. И принялся всё менять. Перво-наперво он открыл несколько школ врачевания. В эти школы стали принимать в ученики всех желающих, а не только своих родственников. Жрецы-асклепиады назывались теперь просто врачами.

Гиппократ сам отбирал учеников в свои школы. Прежде чем передавать знания, он устраивал для них испытание на усердие. Отправлялся с ними на берег моря и давал задание выцарапывать на морских камешках буквы древнегреческого алфавита. При этом требовал красоты и аккуратности, а также количества. Ведь глиняные таблички никто не отменял, а наоборот: Гиппократ считал, что врач должен любить и уметь записывать, потому что ни одно слово не должно пропасть — оно хранит бесценные знания. Но не все это испытания проходили. Некоторые немного поцарапают, а потом загорают себе под античным солнцем. Приходит Гиппократ проверять — у одного гора камней с буквами, а у другого — горстка. «Эге! Да из тебя не получится порядочного врача!» — воскликнет он и отправит лентяя восвояси. Частенько Гиппократу приходилось так восклицать, поэтому море, у которого это испытание происходило, потом назвали Эгейским. Все камешки с буквами после испытания сбрасывались в море, чтоб завтра ими не воспользовались новые испытуемые.

Через многие годы ученые с аквалангами наткнулись в Эгейском море на эти камешки. Подняли их все до одного со дна морского и стали думать, какой научный вывод из них следует. А, надо сказать, что набралось их целая гора. Начали из них слова складывать, а из слов — предложения. Складывали, складывали, и сложили клятву Гиппократа. Обрадовались, конечно — будет теперь чем приструнить этих гиппократов в переносном значении этого слова. А то ведь совсем распоясались. Ученые с аквалангами частенько к ним обращались за помощью — ведь работка не мёд: а ну-ка, поныряй день деньской. Да только помощи от них никакой. А спросишь, мол, что ж вы так-то, а они: «Сами мучаемся. Дайте нам какие-нибудь профессиональные принципы, а с нас клятву возьмите, вот мы и исправимся». Да где её возьмёшь, эту клятву?! А теперь — вот она! Отдали её в мировое здравоохранение, а сами опять на берег Эгейского моря вернулись.

Там остались ещё камешки с буквами. Стали ученые с аквалангами дальше их складывать. И получилось у них Четыре Принципа лечения Гиппократа:

1. Приносить пользу, а не вредить.

2. Противоположное лечить противоположным.

3. Помогать природе.

4. Щадить больного.

Отнесли эти Принципы врачами. А те недовольные: «Мы от вашей клятвы отойти не можем, а вы опять притащили». Ученые закинули за спины акваланги и пошли к морю новые открытия делать. А врачи собрались и стали с их находкой разбираться. Первый Принцип их не огорчил: «А мы и приносим пользу — день и ночь режем да шьём, шьём да режем». Второй Принцип вообще обрадовал: «Так мы всегда и лечили противоположное противоположным. А чем ещё, если больше нечем?» Против третьего Принципа сразу галочку поставили, так как природе они помогают все как один: каждый год на субботнике сажают деревья и различные кустарники. А одна женщина, врач-окулист со стажем, рассказала, что она всегда на своём балконе высаживает анютины глазки, и они цветут там с весны до глубокой осени. Ей все радостно зааплодировали. Про четвёртый Принцип и говорить нечего: «Да если бы мы их не щадили, а делали всё что нужно, где бы они сейчас все были?!» Довольные тем, что следуют Принципам, врачи разбрелись по земному шару.

Но вернёмся к Гиппократу. Стал он преобразовывать асклепионы из храмов в лечебные учреждения: выгнал актёров, больных стал оставлять на лечение под присмотр врачей, завёл кровати с постельными принадлежностями и питательный рацион. Больные обрадовались так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Только врачи не обрадовались: в отсутствие Гиппократа они обращались с больными по старинке: в приёмном помещении держали целыми днями, укладывали спать на пол, лечением не занимались, а друг друга тайком величали жрецы-асклепиады. Добросовестно только таблички заполняли, чтоб Гиппократ не подкопался. Эти асклепионы сохранились и до наших дней. Называются они больницами. Ничего в них не поменялось, фасады только подкрасили.

А сам Гиппократ день и ночь занимался развитием медицины. В одном из асклепионов он даже вёл приёмом больных. Раз к нему пришёл человек с жалобами на боли в правом подреберье. Гиппократ осмотрел его и сказал: «Печень у вас, батенька, ни к черту. Будем лечить». Когда заполнял табличку, то спросил имя. Больной назвался Прометеем. Гиппократ хорошо знал легенду о Прометее прикованном, который будто бы украл когда-то давно у богов для людей огонь. Он ничем не выказал удивления, а провёл обследование этого пациента ещё и на предмет психического здоровья, так как он недавно разработал эту методику и опробовал её на Демокрите, которого все считали сумасшедшим, а Гиппократ доказал, что он здоров. Человек по имени Прометей тоже оказался в здравом уме. Гиппократ поинтересовался, как давно он освободился и при каких обстоятельствах, и тот рассказал ему вот что.

Когда Прометей уже и считать перестал свои новые печени, а его никто не торопился освобождать, вдруг увидел он, что по дороге мимо скалы идет всем известный герой Геракл. Лицо у него усталое, так как он находился в состоянии совершения своего одиннадцатого, предпоследнего подвига. Одному престарелому царю понадобились молодильные яблоки. Геракл не знал, куда ему идти, чтоб этот сад отыскать. Пока он приближался к скале, Прометей успел прочитать на его лице: «Хоть я и Геракл, но лишние подвиги мне не нужны». Прометей подумал, что надо хитростью втянуть его в совершение ещё одного подвига. Когда герой поравнялся со скалой, то Прометей радостно воскликнул:

-О, Геракл, здорово, друг! Как дела? Что-то ты неважно выглядишь — не болеешь?

Геракл не ожидал такого тёплого приёма от прикованного.

-Здорово, Прометей! Ты, я вижу, не унываешь. А мне, хоть вешайся рядом с тобой — одиннадцатый подвиг не могу совершить: сад с молодильными яблоками никак найду. Не слышал о таком? — ни на что не надеясь, спросил Геракл.

-Как же, слышал и дорогу туда знаю, — ответил Прометей.

И неожиданно пустился в разговоры об их общих знакомых — олимпийских богах. Геракл, хоть и не настроен был на такие разговоры, но в интересах дела стал поддерживать. Прометею же надо было протянуть время, пока прилетит Орёл и начнёт клевать его печень. Геракл побоится, что источник ценных сведений может на этот раз не выжить, и убьёт птицу своей волшебной стрелой. Так и случилось. Прилетел Орёл и занялся печенью, не обращая внимания на Геракла. Тот попытался выспросить про сад при Орле, но Прометей сказал:

-Не могу говорить, прости друг, приходи в другой раз. Видишь, птичка проголодалась.

Расчет был верен. Геракл, испугавшись, что никогда не узнает дорогу в сад, достал из колчана волшебную стрелу и выстрелил в Орла. Птица замертво упала к подножью скалы. Звук, разнёсшийся при этом по окрестностям, говорил о том, что под перьями скрывалось довольно увесистое тело. «У, сволочь, отъелся на моих печенках», — не удержался и подумал Прометей.

Геракл понял, что он опять ввязался во что-то, и стал торопить Прометея: «Может, ты покажешь мне, куда идти?» «С удовольствием, только, видишь ли, я прикованный», — ответил друг детства. Тогда Геракл понял весь замысел Прометея. Но было уже поздно, и он схватил свой меч-самосек и разрубил цепи Прометея. Тот показал ему дорогу в сад, и пути их разошлись.

Прометей же поспешил к людям, чтоб посмотреть им в глаза и разобраться с ними. Даже подумывал лишить их огня. Но быстрая ли ходьба или что другое, а только начался у него по дороге приступ печеночной колики. Еле-еле доковылял до ближайшего асклепиона.

Гиппократ выслушал Прометея и понял, как гуманист и филантроп, что людям угрожает очередная опасность. А он любил людей, хоть и сам не знал, за что. И решил правдами и неправдами спасти их. Уговорил Прометея остаться в асклепионе для лечения и научного обследования. Сказал, что, мол, Прометей — ценный источник медицинских знаний, потому что, кроме него, печени никто в глаза не видел, даже он — Гиппократ, так как вскрытия запрещены. И ему хотелось бы, чтоб Прометей всё рассказал в мельчайших подробностях, а он бы это всё записал. Прометею, правда, теперь было наплевать на всякие знания, но он всё-таки остался при Гиппократе, потому что чувствовал покалывания в правом подреберье. И оказал медицине неоценимую услугу: все рекомендации Гиппократа по лечению этого органа, а также учение о четырёх соках в организме человека и их значении основываются на рассказах Прометея.

Пока Гиппократ лечил Прометея, они подружились. И стал Прометей помощником у «отца медицины», да таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В конце своих дней Гиппократ говорил, что без Прометея столько в своей жизни он не сделал бы.

Гиппократ жил долго, но всё-таки умер, так как не был бессмертным, как Прометей. А Прометей похоронил друга и исчез, будто его и не было вовсе. И никто не знает, где он теперь, а главное — кто лечит его печень.

3.144.17.45