Грузинское кафе

ГРУЗИНСКОЕ КАФЕ

Разбирают летнюю веранду…

Люди эмигрируют в тепло,

чтобы пить и дальше контрабанду

и хвалить волшебную баланду,

и смотреть, как небо потекло.

 

Ветер ли, житейские ли бури, -

что еще припасено Творцом? -

станут не страшнее бабьей дури,

если принесут им хачапури -

лодочку с оранжевым яйцом.

 

Жить наивно, как толочь орехи.

Жить, не забывая, что — одна…

Засияет солнце сквозь прорехи,

а услышав низкий голос Пьехи,

вдруг заплачет кто-то у окна…

 

БЕРЛИН-2013

Этот город полон русских,

будто в мае сорок пятого.

Нами занят каждый бруствер,

но без криков: «За усатого!»

 

Половина — иммиграция

и фланёры — половина.

Мы — большая иллюстрация

в книге нового Берлина.

 

Как банановыми шкурками

с шелкографии Уорхола,

он еще заполнен турками.

Говорю о том, не охая.

 

А вот если вижу надписи

от Кирилла и Мефодия,

то во мне сменяет начисто

русофильство русофобия.

 

Этот город полон нашими

голосами,

ПАМЯТИ АХМАДУЛИНОЙ

Мели московские метели

и барды бацали старье…

«Не наливайте больше Белле…

Не наливайте больше Белле!

Заставлю пить вместо нее».

 

Звенели струны и бокалы,

обрывки сплетен, новостей…

Ее прекрасные Байкалы

взирали с грустью на гостей.

 

Но повторял мужчина в теле,

ее берегший, как свечу:

«Не наливайте больше Белле…

Не наливайте больше Белле!

Нальете — вас поколочу!»

 

На свете есть иные темы -

нас ждут великие дела.

«Я не пила за хризантемы…

Я не пила за хризантемы!

За них еще я не пила!…»

 

Метут московские метели,

все то же бацают старье…

Не наливают больше Белле,

не наливают больше Белле…

Я с грустью выпью за нее…

 

***

… и сюда я тоже не уеду -

в городок, где бухта и маяк.

Передайте вашему соседу:

эта пыль не чья-то, а моя.

 

Погостил, покуролесил — баста!

Всем — привет, благодарю за чат.

Без морали что это за басня:

я вернусь туда, где был зачат.

 

Тоже мне — прищучили, уели,

ваш упрек, как с селезня вода,

но сюда я тоже не уеду -

с головой, с концами, навсегда.

 

В этот аккуратненький, как в раме,

в этот защищенный, словно танк,

где танцуют танго вечерами,

где играют семьями в петанк,

 

где пыхтят кастрюли жирных мидий,

где лишь свистни — устрицы во льду,

в этот рай, лавандовый и милый,

я, как в масло лезвие, войду.

 

Будет мне анжуйское к обеду,

буду всем и каждому знаком,

но сюда я тоже не уеду,

даже став великим стариком…

 

3.16.203.27