Моя Победа

Фронтовые воспоминания старшины медицинской службы А.С. Габун (Пашковой)
моей жизни было немало событий, важных для меня в личном плане, но то, что связано с войной, предопределило мою дальнейшую судьбу.
Я помню, как по радио было передано правительственное сообщение. К нам в деревню Ведерницы Дмитровского района Московской области приехали представители от военкомата, вручали повестки. Шла всеобщая мобилизация.
25 июня, через три дня после объявления войны, повестку вручили и мне, семнадцатилетней девушке. К тому времени я уже прошла подготовку на санинструктора, закончив военно-медицинскую школу в 1940 году.
В первый день призыва привели нас к военкомату, построили, громко объявили: «С сегодняшнего дня вы являетесь военнообязанными». Посадили на машины. Народу у военкомата было много, но я видела только маму. Она неподвижно стояла в толпе и молча плакала. Плакала и я. Машина тронулась, а я все смотрела туда, где была мама…
С пунктов сбора нас отправляли к местам дислокации воинских частей. Меня направили в Клин, где новобранцев обучали военным дисциплинам перед фронтом. В Клину мы разместились в палатках. Как-то в ночь подняли нас по команде: немцы заняли Клин. Надо было отступать к Рогачеву…
С 22 июня столица вместе с военным округом была объявлена на военном положении. В Москве были открыты эвакогоспитали. Я была зачислена в 290-й госпиталь.Он размещался в товарных складах с подъездными железнодорожными путями в районе завода «Фрезер». В задачу медперсонала входило оказание медицинской помощи и отправка тяжелораненых в тыл. Раненые поступали прямо с поля боя. Врачам, медсестрам, санитарам приходилось без отдыха дежурить по нескольку дней. Тяжелых отправляли в глубокий тыл по 10-15 составов в сутки. Мы тогда работали по столько часов, что путали время суток, не знали, когда наступала ночь, когда начинался день, засыпали на ходу.
Затем был фронт. Военные эшелоны направлялись в сторону Смоленска. Днем и ночью шли бои за Смоленск. Две недели советские части, народное ополчение сдерживали осаду города, отбивая все попытки гитлеровцев переправиться на правый берег Днепра. И все-таки город был сдан. Фашисты зверствовали в городе и округе. Там были созданы концлагеря и гетто.
Когда начался прорыв, мы с боями шли по смоленской земле. Даже уже прошедшим через серьезные испытания солдатам трудно было видеть страшные картины фашистского изуверства. В одном из населенных пунктов у дороги мы наткнулись на место казни целой семьи — на столбах висели женщина и мужчина, а на их руках были повешены маленькие дети. В наших сердцах росло чувство ненависти и возмездия. Теперь мы знали, на что способен наш враг, — он лют, коварен и беспощаден, а значит, мы должны уничтожить его…
После прорыва наших войск под Смоленском я попала в стрелковую роту пополнения 90 полка 95 стрелковой дивизии. С боями мы продвигались к фронту. Помню, стояли сильные морозы, мы получили теплое обмундирование, выдали мне полушубок и валенки. Полушубок был ничего, а валенок по размеру не нашлось — все велики. Старшина искал-искал, найти не смог. А тут к начальнику интендантской службы жена в гости приехала. Настоящая дама, и валеночки на ней маленькие, аккуратные. Поставила она их сушить возле буржуйки и занялась своими делами. Старшина выделенные для меня валенки огромнейшего размера незаметно обменял на ее 36-й размер. «Так оно толковее будет, — объяснил он свой поступок. — Не волнуйся, ей быстро найдут, а тебе на фронт надо». В тот же день нас отправляли дальше на фронт. Мне был дан приказ сопровождать стрелковую роту.
Под Витебском мы были месяц в окружении. Немцы взяли в кольцо наш полк. Были тяжелые бои, много раненых и убитых. Погиб командир полка Семенов, много офицеров, старший врач Васильев Василий Васильевич. От полка осталось сто человек, но нам удалось с боями прорваться к своим. В боях участвовала и я.
Война — это не эффектные марш-броски. Это невероятно сложный повседневный труд с постоянным риском для жизни. В задачу медперсонала входило сопровождение полковой разведки или стрелковой роты до последнего нашего блиндажа. Нам нужно было выносить раненых с поля боя, а когда было необходимо, принимать бой.
В наградном листе к приказу частям 95 стрелковой дивизии 49 армии № 020 от 9.07.44 года, по которому я награждена орденом Красной Звезды, записано: «За период боевых действий полка с 22 по 28 июня 1944 года, находясь вместе с расчетом в боевых порядках пехоты, Пашкова А.С. вынесла с поля боя вместе с оружием 12 раненых бойцов и командиров. В бою за Княжицы принимала участие в отражении контратаки и лично застрелила 4 солдата противника».
В одном месте у Княжиц, где только начиналось рассредоточение нашего полка, на нас вышли власовцы. Их — батальон, а нас — человек сто. Завязался жестокий бой, еле-еле спасли знамя полка. Там погибли мои подруги Маша и Таня. Оказывая помощь раненым, я почти приблизилась к месту, где раньше находился штаб. Поодаль от него виднелось большое дерево. Издалека вижу, что на дерево забирается солдат. Власовцы окружили его, пытаются взять живым, стаскивают за ноги, а он, отчаянно отбиваясь, передает сигналы 120-й батарее, вызывая огонь на себя. Сопротивлялся до тех пор, пока был жив…
Население освобождаемых мест хорошо относилось к нашим солдатам. Как-то в начале весны погода резко изменилась, потеплело, снег стал сходить, все таяло, а мы не успели еще получить летнее обмундирование, шли по улицам в полушубках, валенках, а вокруг — сплошные лужи. Я простыла, началось воспаление легких. Солдаты раздобыли для меня где-то молока, а потом кто-то из местных передал мне луковицу, кто-то две ложки меду…
С Могилевом у меня связано много событий в жизни. Те бои, что проходили там, описал мой муж в своей газете: «Там, под местечком Ленино в 1943 году нашу 95 стрелковую дивизию сменила полнокровная, прекрасно экипированная и вооруженная, с высокой выучкой личного состава польская дивизия Тадеуша Костюшко. Несмотря на глубокоэшелонированную оборону немецко-фашистских войск, в спешном порядке переброшенные ими резервы в основном из артиллерийских частей и авиации, польская дивизия врубилась в оборону противника на восемь километров. Бой проходил от нас на расстоянии пяти километров. Нам все было видно, не только слышно. Я часто бывал под бомбежками, но такой, какую обрушили немцы в тот июньский день, я больше никогда не видел. Самолеты эскадрильями заходили на бомбежку одна за другой. Ясный день помрачнел от пороховой гари, поднятой взрывами земли. Белорусская земля стонала, как тяжелораненый человек…»
…Четыре года войны… Где-то далеко, за тысячу километров от Германии, в Подмосковье, остался мой дом, мама, сестры, самые дорогие для меня люди. Память бережно хранила каждую тропинку, ведущую к дому. Я представляла, как мама и сестры читают мои письма, как они рады, что я жива. Война превратила расставание в вечность, но наступал и ей конец…
На фронте я встретилась с будущим своим мужем Александром Александровичем Габуном. Почти легендой стал рассказ о том, как он один, правильно сориентировавшись, вывел без потерь полк из ловушки, уготованной противником. Он награжден орденом «Красной Звезды», орденом Великой Отечественной войны, медалями: «За Победу», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», медалью Жукова, а также другими послевоенными юбилейными медалями. В конце войны был назначен комендантом одного из немецких городов. В двадцать лет с небольшим ему пришлось решать немало проблем жизнеобеспечения гражданского населения этого города, обеспечивать безопасность людей, переход к мирной жизни. Демобилизовался он в 1947 году.
После войны мы поженились и уехали в Казахстан, где прожили немало лет. Это были лучшие годы нашей жизни. В послевоенное время он жил так, как будто был всегда не передовой. Учился заочно в институте, работал директором школы, секретарем райкома партии, председателем райисполкома в целинном районе, редактором районной газеты. Был награжден орденом «Знак Почета», медалями за трудовое отличие. Был членом союза журналистов СССР.
На войне погиб его младший брат — Леонид. Он добровольцем ушел на фронт. Дома ничего не говорил до последнего, собрал сам себя наспех, в толпе мобилизованных весело балагурил, шутил с девчатами. Когда назвали его фамилию, мать подумала, что ослышалась. А он подбежал к ней и уже серьезно сказал: «Простите, мама». Мать, расплакавшись, хлестала его фартуком по спине, грозилась написать на фронт отцу… Запомнился он всем красивым, жизнерадостным парнем. Пропал без вести.
Закончилась война. Вызывают меня в штаб, знакомят с новым назначением — начальник питательного пункта. В задачу таких пунктов входила организация питания на пути следования. Мне пришлось с полевой кухней сопровождать захваченных в плен формирований власовцев. Охранялись они небольшим числом наших солдат, а сопровождать их приходилось днем и ночью. Было страшно. Нам приходилось иногда обращаться к местному населению за помощью. Ко мне была прикреплена в качестве переводчицы молоденькая девушка Ольга. Однажды мы с ней в Германии зашли в очень богатый дом с лакеем. Хозяин вышел к нам важно, разговаривал высокомерно, но видно, любопытство брало свое, чувствовалось, что он никак не мог поверить тому, что вот такие молоденькие девушки представляют армию победителей. Вид у него был недобрый, но он все-таки распорядился, и лакей организовал нам подводу.
Победа! 9 мая наш полк стоял на Эльбе. Вдруг ночью поднялась стрельба такая, что можно было оглохнуть. Все пришло в движение. Все бегали, кричали: «Мы победили!» Из штаба дивизии позвонили и сказали всего три слова: «Победа, победа, победа!!!»
Но и в эти победные дни гибли наши солдаты. Помню, там, на Эльбе погибла еще одна моя фронтовая подруга. Она, заплаканная, попалась мне навстречу, спешила отправить с оказией письмо домой. Говорит, встретила однополчан погибшего брата, передали ей последнее его письмо матери. Надо успеть отправить с почтой. Побежала. И вдруг крик: «Ложись!» Раздались выстрелы, а она бежит почти им навстречу, потом упала…
Я иногда перебираю документы, связанные с войной, перечитываю благодарственные письма и грамоты. Вот одна из них: «Боевому товарищу Пашковой А.С. По решению XII Сессии Верховного Совета Союза ССР вы демобилизуетесь из Действующей Армии и возвращаетесь на Родину…».
Грамоту подписали Главнокомандующий Советскими оккупационными войсками в Германии Маршал Советского Союза Г. Жуков и член Верховного Совета генерал-лейтенант Телегин.
Я награждена орденами «Отечественной войны» и Красной звезды, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».
Дивизия, в которой я воевала, стала гвардейской. В Москве создан музей дивизии, где среди других экспонатов выставлена фотография сержанта медицинской службы А.С. Пашковой. Я очень благодарна людям за то, что не забыли обо мне. Сам факт создания музея радует. это значит — люди помнят и в благодарной памяти хранят все, что связано с борьбой советского народа против фашизма.
Президент России В.В. Путин как-то сказал, что ни у одного народа в мире нет такой гордой Победы, как у нас. Действительно это так.
Анастасия Габун.
г. Одинцово.

18.219.231.197