Последний бой: Берлинская наступательная

2 апреля в «Новых рубежах» были опубликованы воспоминания жителя Одинцова К. С. Федотова о подвиге его однополчан под Калугой, который лег в основу известной песни «На безымянной высоте». Многие фронтовики благодарили редакцию и ее автора за этот материал. Константин Сергеевич поделился с нами рассказом еще об одном эпизоде своей боевой биографии. О последних боях под Берлином, которые, как известно, были трудными и кровопролитными.
Но сначала немного о самом авторе. Константин Федотов родился в 1926 году под Горьким в многодетной крестьянской семье. В ноябре 1943-го был направлен в учебный стрелковый полк, а оттуда — в отдельную разведывательную роту 139-й стрелковой дивизии 50-й Армии 2-го Белорусского фронта. Участвовал в операции «Багратион», форсировал Днепр и Неман, брал Восточную Пруссию и Данциг, дошел до Берлина. В годы войны награжден орденами Славы II и III степени, двумя — Красной Звезды, Отечественной войны I степени. Участвовал в парадах Победы 1945, 1995 и 2000 годов. 9 мая вновь будет на Красной площади, на борту одного из автомобилей ЗИС.
Последняя, завершающая Великую Отечественную войну Берлинская стратегическая наступательная операция была напряженной и показала упорство обеих сторон. Гитлеровские офицеры и солдаты «огрызались» с остервенением, с чувством обреченных.
Ожесточенность боев определила и те огромные потери, которые понесли советские войска. С 16 апреля по 8 мая войска 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести более 304 тысяч человек (по другим данным — более 352 тысяч), то есть каждого четвертого советского воина. В то же время в плен были захвачены около 480 тысяч гитлеровцев.
Для обороны Берлина фашистское командование стянуло огромные силы и средства, в том числе снятые с Западного фронта и брошенные против Красной Армии.
Овеянные славой советские войска были уже в 60-ти километрах от германской столицы и готовились нанести свой последний сокрушительный удар. На протяжении почти четырех лет каждый советский воин сознавал, что путь к полной и окончательной победе лежал через Берлин.
Фашистская Германия накануне полного краха оставалась еще сильным и опасным противником. Немецко-фашистское командование располагало большими запасами вооружения и боеприпасов. Что касается личных качеств немецких солдат и младшего офицерского состава, то фронтовики знают, что это был сильный противник — искусный, упорный. У солдат и офицеров оставались верность присяге и понимание, что теперь уже и над их страной нависла смертельная угроза. Гитлеровцы тщательно подготовили глубоко эшелонированные оборонительные рубежи по западному берегу рек Одер и Нейсе и сосредоточили там сильную группировку войск.
В который уже раз в послевоенное время я мысленно шагаю по боевому пути родной 139-й Рославльской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии. Она прошла боевой путь от берегов Волги до Эльбы. Общее расстояние пути составляет около трех тысяч километров. В годы войны воинам дивизии вручены свыше 10500 орденов и медалей. Двадцати восьми храбрейшим из храбрых бойцам и командирам было присвоено звание Героя Советского Союза, а 14 стали полными кавалерами ордена Славы.
Последний бой часто был не только опасным — всем хотелось остаться живыми,— но и действительно трудным по своей ожесточенности, упорству и напряженности. Такими я считаю для себя бои в период проведения Берлинской стратегической наступательной операции. В тот период наша дивизия входила в состав 70-го стрелкового корпуса 49-й Aрмии 2-го Белорусского фронта.
4 апреля 1945 года после непрерывных и напряженных боев по овладению городом и крепостью Данциг (Гданьск) мы совершили 350-километровый марш до реки Одер для участия в Берлинской операции и расположились в лесу недалеко от г. Шведта. Воинам дивизии предстояло форсировать реку Одер, ширина которой доходила до трех-четырех километров. Преодолев это расстояние вброд или на лодках, мы должны были овладеть дамбой, а затем форсировать Западный Одер (Вест-Одер) и прорвать главный оборонительный рубеж немцев, прикрывавший подступы к Берлину с северо-востока. Была весна. Междуречье от Восточного до Западного Одера шириною до четырех километров к началу наступления дивизии было залито водой, глубина которой местами доходила до полутора метров. На восточном берегу Западного Одера имелась земляная дамба высотою до трех метров. На ней располагалось боевое охранение противника с пулеметами и орудиями. Мосты через Одер были взорваны, а оставшиеся подготовлены к взрыву.
Противник на всех участках оказывал ожесточенное сопротивление. Выйдя к Одеру, наши войска имели всего лишь шесть суток на разведку противника. При этом действия наземных разведчиков осложнялись крупным водным рубежом. 15 и 17 апреля были организованы разведпоиски с задачей захватить «языка».
К утру 18 апреля части нашей дивизии заняли исходное положение для наступления по берегу Восточного Одера южнее крупного населенного пункта Фиддихов. На следующую ночь подразделения первого эшелона нашей дивизии, в составе которых были и разведчики, на лодках и вброд атаковали боевое охранение гитлеровцев на дамбе. Немцы открыли ураганный огонь. Вскоре подключились артиллерия и минометы, находившиеся на противоположном берегу Одера. Бои с перерывами длились шесть суток.
Исключалось использование нашей артиллерии средних и крупных калибров для ведения огня прямой наводкой. Артподготовка оказалась недостаточно эффективной. Поэтому бои на левом берегу Вест-Одера для нас в первые дни после его форсирования были очень тяжелыми. Из-за ограниченного числа переправ большая часть артиллерии продолжала оставаться на правом берегу Ост-Одера. Заболоченная пойма реки исключала использование танков в первые дни операции. Только 25 апреля в сражение вступил 1-й гвардейский танковый корпус. Оставалась надежда на авиацию, но до 9 часов 20 апреля стоял густой туман, и она не действовала, а потому подавление обороны противника все же возлагалось на артиллерию. Однако в результате плохой разведки и наблюдения передний край вражеской обороны определили неточно и не смогли подавить большую часть огневых средств противника.
«Ошибка командования 49-й Армии в определении исходного положения для своего первого эшелона послужила нам горьким уроком. Тем более было обидно, что в штабе армии были аэрофотоснимки всего участка наступления», — писал маршал К.К. Рокоссовский.
К 20 апреля на реке Ост-Одер у 49-й Армии были четыре десантные и две паромные переправы, 50- и 16-тонные мосты. На Вест-Одере — две десантные, одна паромная переправы, по которым переправили четыре батальона. На следующий день наши войска были встречены сильным огнем противника. 22 апреля части армии продолжали вести бои на правом берегу реки, удерживая небольшие плацдармы на левом — севернее и южнее Фридрихсталя. В течение дня на левый берег Вест-Одера были переброшены еще четыре батальона.
С утра 25 апреля часть войск 49-й Армии благодаря успехам 65-й и 70-й Армий вышла на левый берег Вест-Одера в районе Гартца по переправам 70-й Армии. Наступая в юго-западном направлении и отбив пять контратак противника, за день боя они продвинулись на пять-шесть километров.
Участвовало в этом бою и наше разведотделение, командиром которого был Василий Ларионов. Отделению была поставлена боевая задача сходу атаковать немцев, обороняющих небольшой населенный пункт на левом берегу Вест-Одера и занять его. Разведчикам — дело знакомое. Мы вышли на исходный рубеж, уточнили сигналы взаимодействия с минометчиками, привели в готовность свое вооружение и рассредоточились в цепь. Двигались к хутору — где в полный рост, где, пригнувшись, а на открытой местности, простреливаемой ружейно-пулеметным огнем, — короткими перебежками. Так под прикрытием минометчиков и вышли на рубеж атаки. Атакуя, открыли огонь из автоматов по обороняющемуся противнику.
На Одерском берегу грохотала канонада, рвались гранаты, раздавался треск автоматных и пулеметных очередей. Враг отчаянно сопротивлялся нашему натиску. В ходе атаки мы выбили противника из опорного узла. Морские пехотинцы (новые для Германии части, принявшие первый и последний бой) не устояли в сражении с разведчиками.
Под сильным огнем противника, рискуя своей жизнью, разведчики В. Ларионов, М. Азоркин. А. Беляев, В. Голубев, Л. Грачев, В. Прокофьев, С. Пузыревский. А. Пытяев, В. Шевченко выполнили поставленную задачу. В. Голубев и А. Пытяев были тяжело ранены. За мужество и отвагу, проявленные при выполнении этого задания, все мы были представлены к наградам.
На рассвете 26 апреля после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, продолжавшейся более часа, 139-я дивизия и ее соседи начали переправу через Одер на широком фронте. Позже за успешное выполнение боевого задания по форсированию Одера, прорыв сильно укрепленной обороны немцев на западном берегу реки Одер и взятие городов Штеттин, Гартц, Пенкув, Казекув и Шведт всем нам была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего.
Но даже после разгрома на Одере враг не сложил оружие. Войска 49-й Армии вместе с 8-м механизированным корпусом (командир — генерал-майор А.Н. Фирсович) и 3-м гвардейским кавалерийским корпусом (командир — генерал-лейтенант К.С. Осликовский) вынуждены были добивать противника в предместьях Берлина.
Всю войну и во время Берлинской операции я по мере возможности в редкие паузы затишья писал письма-треугольники матери, отцу и его брату Гавриилу. Отец в то время был недалеко от меня — на соседнем 1-м Белорусском фронте, а его брат — на 3-м Белорусском. Их письма, хотя и нечасто, получал и читал с радостью и тревогой. С одной стороны, письма воодушевляли меня на ратные подвиги, укрепляли веру в нашу Победу. А с другой — на фронте шли ожесточенные боевые действия. Особенно волновался и переживал за отца. Ведь он был главой многодетной семьи, да и возраст его в то время перевалил за пятьдесят лет. Судьба пощадила его. Фронтовыми дорогами он прошел до победы, участвовал в штурме Берлина. В одном из уличных боев был тяжело ранен в живот. Вернулся домой из госпиталя, но ранение давало о себе знать. Прожил он после войны лишь пять лет. Его медаль «За взятие Берлина» я храню как память о его вкладе в нашу Победу.
3 мая 1945 года войска 2-го Белорусского фронта на линии Висмар, Виттенберг, а передовые подразделения 139-й стрелковой дивизии на линии Грабов и далее на юго-запад по каналу Ной-Эльде встретились с союзными английскими войсками. Прекратились боевые действия и, наконец, пришла долгожданная весть о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. Ликованию, охватившему воинов, не было конца. Солдаты, сержанты и офицеры обнимались, смеялись, пели, танцевали и плакали. Плакали от великого счастья, переполнившего их солдатские сердца.
9 мая 1945 года в полках и подразделениях проходили построения и митинги, посвященные окончанию войны. А во второй половине мая, пройдя четырехступенчатый тщательный отбор (разведрота, дивизия, армия, штаб фронта), я был включен в состав свободного полка 2-го Белорусского фронта для участия в Параде Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве.
Давно уже сравнялись с землей окопы и траншеи, заросли травой и кустарником тропы разведчиков. Но память сердца неподвластна времени. Трудно, тяжело вспоминать, что было в истории нашего народа шестьдесят лет назад. Нет для человека потери больше, чем гибель близких, товарищей, друзей.
Каленым железом прошла война и по моим родственникам. Погиб в бою под Ленинградом мой старший брат Анатолий, в Подмосковье три брата моего отца — Петр, Максим, Иван. Отец моей жены Петр Акимович Шорников прошел всю войну с Германией, был передислоцирован на Дальний Восток и погиб в боях с милитаристской Японией. Братья отца Гавриил и Василий вернулись с фронта, имея тяжелые ранения.
Подготовил Николай МИТРОНОВ.

3.16.29.209