Исповедь наркомана

По понятным причинам мы не называем этого человека. Но подтверждаем, что каждое слово здесь — правда. Он обнажил свою душу только с одной целью — помочь тем, кто еще не справился со своей бедой. С этой же целью он попросил опубликовать телефон группы анонимных наркоманов: (095)505-33-96.

Родился и вырос я в полной семье. Из раннего детства помню только тепло и заботу родителей. Не знаю, можно ли это связывать с моей проблемой в будущем, но в детстве я просто упивался вниманием со стороны окружающих. Был симпатичным и забавным ребёнком, и поэтому, где бы ни появлялся, все сразу обращали на меня внимание. С уверенностью могу сказать, что получал от этого удовольствие. Уже в 7 лет я почувствовал какую-то обособленность и неповторимость своей личности.
Мой эгоцентризм расцвёл еще быстрее в школе. Чаще всего мое представление о себе зависело от оценок, которые мне давали. В начальных классах обо мне сложилось положительное мнение, и это радовало. Я быстро стал верховодить в классе, был примером и авторитетом среди сверстников. Естественно, родители гордились мной.
Ещё явно помню из своего детства то, что у меня в 8 лет появились страхи. Причём мистического характера. Я был очень чувствительным, и огромное влияние на меня оказывали сказки. Я воспроизводил их в своем сознании, обыгрывал с игрушками. Страхи были разного порядка: то боялся оставаться один в комнате, один подниматься в лифте, то спать без одеяла. Оно выступало в роли защиты от злых сил.
Шло время. Меня отдали в музыкальную школу по классу баяна. Но уже после первого года учёбы я начинал чувствовать какую-то ущербность. Вместо того, чтобы погулять, я должен был заниматься. Просто-таки возненавидел инструмент за это. Причём мой гнев сначала был направлен именно на музыкальный инструмент. Я мог пнуть его, ударить или просто ругаться. В дальнейшем возмущение перешло на маму, так как она требовала выполнения домашних заданий. Ситуация казалась безвыходной, поэтому я стал прибегать ко лжи по поводу посещений музыкальной школы. Моя ложь, как мне казалось, приносила реальные дивиденды. У меня появилось свободное время, которое можно заполнять прогулками и общением с друзьями. С этого момента я понял, что ложь вообще-то неплохая штука… Я замечал, что отец при мне врёт матери, зная при этом, что мне известна правда о его поступке. То же самое исходило и от матери. Они говорили мне: «Врать нехорошо! Говори только правду!», а я видел совсем другое…
В 7-м классе я принял за свои жизненные ценности культ силы и откровенной грубости. Мне хотелось как-то выделяться из круга сверстников и уже к этому времени обращать на себя внимание женского пола. Я понял, что хорошими оценками этого не добьюсь, поэтому усиленно начинаю осваивать молодёжную субкультуру: музыку, фильмы, одежду, ну, естественно, и поведение.
В 17 лет я начал курить. Когда мама впервые узнала об этом, то наказала меня и произнесла фразу, которая послужила «проездным билетом» в никотиновую зависимость: «Ты ещё маленький, чтобы курить!». «Значит, если я буду курить, все посчитают меня взрослым, самостоятельным человеком». И я делаю выбор в пользу курения.
Тем временем раскол в семье продолжался. Конфликты случались всё чаще и чаще…
Хочу затронуть еще одно — духовный аспект. Мое поведение формировалось под влиянием информации, которую я впитывал в то время: из модных журналов, западных фильмов, выбранных мною кумиров. Я проецировал на себя модели их поведения, старался им подражать. А ведь не зря Бог сказал: «Не сотвори себе кумира». Никто тогда не подсказал, что это саморазрушительные формы поведения, да я всё равно бы не поверил, так как сильно полюбил эти принципы: равнодушие, наглость, упрямство, своеволие, критицизм, жестокость.
Где-то в 17 лет у меня появляется сильное чувство зависти. Я начал завидовать тем ребятам, у которых в семье все хорошо. Старался дольше бывать у них в гостях, тем самым выхватывая заботу и внимание со стороны их родителей. Особенно было обидно в праздники, такие, как Новый год, мой день рождения. Мама начала замечать это и старалась приобретать те же вещи, что я видел у других, — я имею в виду одежду. Я умело манипулировал ею, говоря, что, мол, вы тут ссоритесь, а я страдаю. Тем самым культивировал в матери чувство вины. Она избавлялась от этого чувства, делая мне подарки и покупки…
В конце 1997 года я знакомлюсь с алкоголем. Начинаю выпивать. Первый мой приход домой в пьяном виде доставил мне большое удовольствие. Мама ухаживала за мной, отпаивала крепким чаем, раздела, уложила спать. В тот момент я почувствовал: вот она, взрослая жизнь, я теперь — как отец. Наутро, когда меня отчитывали за пьяное состояние, я испытывал удовольствие и знал, что обязательно повторю это…
Естественно, как и у любого ребенка, у меня были свои авторитеты среди людей, с которыми я общался, и каково было мое удивление, когда я узнал, что они употребляют наркотики…
Я решил попробовать, что же это такое. Первое употребление показало, что вовсе это и не страшно, и не опасно. На следующий день я не испытывал ни ломки, ни страстного желания повторить. Запомнил только то, что наркотик снял у меня чувство тревоги и страха. Я почувствовал себя уверенным и равнодушным, и, как мне казалось тогда, — внутренне свободным. В то время я занимался футболом, играл за одну из московских команд. Поэтому мысль, что я стану наркоманом, казалась абсурдной.
Шло время, многие из моей компании начали систематически употреблять марихуану. Не желая выглядеть «белой вороной», я тоже стал ее покуривать, хотя не испытывал никакого удовольствия. Я принимаю решение повторить употребление героина. Откладываю понемногу деньги и за три дня скапливаю нужную сумму. Достать наркотик не составляло труда. Я знал многих, кто связан с этим. Второе употребление прошло замечательно, я не только почувствовал удовольствие и равнодушие, но и узнал, что такое доставать наркотик, на наркоманском сленге — «мутить». Мне это понравилось: новые люди, я легко находил с ними общий язык, ведь у нас была общая тема для разговора — наркомания.
Я нашёл себе девушку, с которой мог и обсуждать эту тему, и употреблять наркотики. Под воздействием наркотика я становился ласковым, добрым и заботливым по отношению к ней и недоверчивым, подозрительным, критикующим по отношению к другим. Внешне все было нормально. Я занимался спортом, заканчивал школу, готовился к поступлению в институт и продолжал систематически употреблять наркотики (два-три раза в неделю). При этом чувствовал какую-то обособленность, исключительность — как тогда, в детстве…
В 1998 году я поступил в институт. Первый семестр проучился очень хорошо, но второй пошел наперекосяк. У меня было много прогулов, так как я начал посещать ночные заведения и попробовал стимулирующие наркотики. «Хвостов» становилось всё больше. Это создало отличную почву для устойчивого чувства страха. Каждое утро я просыпался с ним. В голове все тот же тупиковый вопрос: что делать? Он порождал сильное напряжение. Я начинал убегать от него, выключая голову очередной дозой наркотика. Проблемы накапливались. В институте приближалась сессия, к которой я был абсолютно не готов. В семье ситуация с каждым месяцем ухудшалась. Я понимал, что происходит неладное, что жизнь выходит из-под моего контроля, но времени подумать не было. Вечером новая вечеринка, мой телефон разрывается от звонков приятелей, которые рады мне и всегда готовы принять без обвинений и критики, что для меня очень важно.
Не закончив первый курс, я бросил институт и поступил в экономический платный вуз. В тот момент я принял решение опять взять курс на усиленное обучение, для того, чтобы мои мечты воплотились в реальность. Но после месяца учебы понял, что у меня просто нет сил доехать до института. Просыпаясь утром, я испытывал сильную усталость и тошноту. Я это связывал с тем, что просто заболел, меня даже не удивляло то, что, когда я принимал наркотик, который уже поселился у меня в кармане, эти симптомы проходили. Мой рост по иерархической лестнице наркомании продолжался. Я уже легко мог сам доставать наркотик без посредников.
Каждый мой новый день был абсолютно похож на предыдущий. Меня окружали одни и те же люди, каждый из которых плотно «сидел» на игле. Денежные долги росли. Я перезанимал деньги у всей родни. Я чувствовал себя одиноким и каждое утро говорил себе: «Это последний раз, всё, завтра перекумариваюсь»…
Я окончательно теряю контроль над собой, и моя жизнь превращается в безумие. Начинаю выносить вещи из дома, а еще год назад убеждал себя: мол, я не наркоман, так как не выношу вещи из дома и не колюсь грязными иглами. Теперь делаю это…
Вы спросите меня: раз ты так страдал от употребления, почему продолжал это делать? Я отвечу: в тот период жизни был инфантильным, безответственным, неспособным выражать свои эмоции человеком. К тому же — огромная внутренняя пустота, возникшая от крушения моих жизненных планов. Я не хотел таким быть, я не собирался таким быть, но стал таким… С каждым днем моя надежда на возвращение к нормальной жизни умирала. Я окончательно погряз в долгах, милиция знала меня в лицо, я не мог вернуться домой, так как вынес оттуда очень ценные вещи, чувство стыда не позволяло мне сделать это. Я гордый человек, воспитывал это качество очень долго, мне казалось, что оно поможет в жизни. Но когда я бродил по улицам в состоянии ломки и с нежеланием жить в душе, это качество не позволяло мне попросить помощи у родителей.
И всё-таки другого выхода я не видел. Мне пришлось прийти к матери и сказать: «Помоги мне! Я не могу так больше».
В 2001 году я попадаю в Одинцовский реабилитационный центр. Я был очень рад тому, что наконец почувствовал себя физически хорошо. Но я опять попался в ловушку своей зависимости, так как, почувствовав облегчение, решил, что дело в шляпе и что с употреблением покончено навсегда. Я и понятия не имел, что есть еще психологическая зависимость и что мне вскоре предстоит самая большая битва — битва с самим собой. Я не открылся и не рассказал сотрудникам центра о своих душевных ранах. Я опять надел маску самодостаточного, гордого молодого человека. Выходя из центра, я понимал, что за забором всё осталось по-прежнему, но самым страшным было то, что я сам остался прежним. Это было безумием — выходить из центра с чистой кровью и «грязными» мозгами…
В первый же день я укололся. Как будто и не было слез матери, не было стыдящихся меня глаз отца и тех диких ломок. Все вытесняло желание последний раз употребить. И опять — этот «последний раз». О Боже, сколько же их было…
Через четыре месяца я опять оказался в Одинцовском реабилитационном центре. Что со мной? Я не понимал. Я искренне хочу бросить — и не могу. Во второй раз моя гордыня капитулировала, и я вынужден был просить о помощи всех сотрудников центра. Мне объяснили, что одного желания мало, нужны четкие, продуманные действия для того, чтобы научиться жить трезво. Хорошо, что к тому времени я уже не спорил с ними, так как точно знал, что жить трезво не умею. И я принял решение, которое в дальнейшем сохранило мне жизнь. Я разрешил им помочь мне, открылся перед ними таким, каков я есть на самом деле, а не таким, какого я им демонстрировал в первую мою госпитализацию. Как я потом узнал, это и было первым шагом к выздоровлению: признать своё бессилие, признать, что в одиночку с этой зависимостью не справляешься, и попросить о помощи. И что самое главное — разрешить людям помочь себе.
И вот прошло уже больше двух лет. Сейчас я просыпаюсь утром и улыбаюсь, у меня есть любимая работа, много друзей и целей. Проблемы, конечно, тоже есть, но я не убегаю от них. Я научился решать проблемы по мере их возникновения.
Я продолжаю усиленно работать над собой, над своим характером. До сих пор посещаю собрания группы анонимных наркоманов, которые проходят теперь и у нас в городе.
Подготовила Л. Родионова.

3.149.254.25