Он знал Василия Сталина

В начале марта умер участник Великой Отечественной войны, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации Сергей Сергеевич Сдобников. Ему было 85 лет…
Много лет он работал заместителем директора НИИСХ ЦРНЗ по науке и заместителем генерального директора НПО «Подмосковье» в пос. Немчиновка, но свои административные должности он всегда совмещал с должностью руководителя научной лаборатории. Авторству С.С. Сдобникова принадлежит более 300 научных статей и брошюр, две солидные монографии. Он автор десяти изобретений. Кандидатуру С.С. Сдобникова шесть раз выдвигали на выборы членом корреспондентом и академиком ВАСХНИЛ. Но его принципиальные жизненные позиции и прямота (как-то самому Н.С. Хрущеву он открыто возразил) были причиной того, что академиком Сергей Сергеевич так и не стал. Его коллегам, получившим это звание, знавшим его научный вес, было не по себе от такой недооценки…
На панихиде близко знавший С.С. Сдобникова Владимир Ваганович Наджаров прочитал такие строки:
Ученый и солдат с душой поэта,
Вы, покорив в науке высоту,
Уносите с собой частицу света
За эту неизбежную черту…
Все испытав — и радости, и беды,
Но не прервав былых свершений нить,
Уходят рядовые той Победы,
Которой никогда нам не забыть.
В 1999 году С.С. Сдобников завершил свои воспоминания «С правдой по жизни». Сегодня мы публикуем отрывок из этой книги, где Сергей Сергеевич рассказывает о Василии Сталине.
...Я назову только те события и случаи, к которым сам имел какое-то отношение. По возрасту Вася Сталин был на год моложе меня, сверстником кадровых солдат того времени, тех, кто перед началом войны осенью ожидал демобилизацию. Был он в звании полковника. По положению у него было много неписаных преимуществ и некоторых ограничений. Он имел свой пассажирский самолет ЛИ-2, на котором время от времени летал с любого фронта в Москву по личным делам. В полку говорили: «Вася к жене улетел». Даже на этом пузатом гражданском самолете он иногда показывал характер летчика-истребителя — делал «горки» над аэродромом…
Из ограничений для Васи известно было лишь одно, но весьма существенное — ему не разрешалось самостоятельно принимать решение о своих боевых вылетах. И это его своеобразно ущемляло. Под Старой Русой он нарушил это правило. Состоялся взлет десятки под командованием командира 2-й эскадрильи Горшкова. И как это случается по закону мирового свинства, что бутерброд падает всегда маслом вниз, десятка к установленному времени на аэродром не возвратилась. Что Вася вылетел, об этом в полку знали, а что случилось, почему не возвращаются, не было известно. Не возвращаются больше часа. А нормально истребитель не должен задерживаться дольше 50 минут, иначе не хватит горючего. Оказалось, при возвращении от линии фронта заблудились и по железнодорожному полотну вышли на аэродром к Торопцу. Там заправились и вернулись. Доложили наверх, сняли переполох.
За Васей всегда ходили истории с превышением власти на стороне: то сломал шлагбаум, то кого-то ударил за непочтение. За эти рассказы я не ручаюсь и потому не уточняю конкретно. А вот что было доподлинно. После Калининс¬кого фронта от Старой Русы нас отвели в тыл на озеро Селигер, в село Селижарово. Местные сочиняли про характер фронтовиков целые легенды. А они и сами для этого «подавали» материал.
Захотели асы свежей рыбки. Решили наглушить в местной речке. Кто стал организатором, трудно сказать, но Вася на этой операции был, это точно. Больно уж она получилась громкой. Едва ли не самой заметной после особых заслуг в воздухе. За всю войну полк прошел благодаря подчинению Ставке Верховного командования все крупные сражения Великой Отечественной: Сталинград, Курско-Орловская дуга, операция «Багратион», Прибалтика в сражении за Вильнюс, Ригу и Курляндский полуостров, а в завершение — битва за Берлин. Было сбито 774 самолета. Это, говорят, второе место после полка Покрышкина, который сражался по южным фронтам и был создан раньше. Чего же не покуражиться при таких заслугах.
Так вот, на этой рыбалке заглавная роль был поручена инженеру по вооружению. Он готовил реактивные снаряды с взрывателями АГДТ с замедлением на 22 секунды. Такими снарядами для «Катюш» одно время были оборудованы и самолеты, но это не оправдалось из-за резкого снижения скорости.
Инженер бросал снаряд в речку, через 22 секунды — взрыв, и внизу по течению подбирали оглушенную рыбу. И вдруг один из очередных снарядов взорвался в руках инженера. От него нашли только сапог. Несколько человек было ранено, наш командир эскадрильи Герой Советского Союза капитан Котов получил ранение в спину и больше уже не летал. Вася был ранен в пятку…
Еще о Васе. Дважды он проявил особую заботу об искалеченных летчиках. Под Старой Русой, возле деревни Шики, на раскисшей к весне болотной взлетной полосе одним из последних взлетал командир третьей эскадрильи, старший лейтенант Гарам. На взлете прорезался снег под колесом, самолет накренило, развернуло, и он упал. Гарам солидно покалечился, без надежды на возвращение в кабину истребителя. Вася использовал все свои связи и добился присвоения ему звания Героя Советского Союза.
С большим опозданием, но он пробил звание Героя Советского Союза летчику Прокопенко, которого под Орлом сбили над своим аэродромом на наших глазах сопровождавшие их от линии фронта «Мессершмиты». У наших горючее было на исходе, и затевать бой было невыгодно. Прокопенко при снижении был подбит. Воспользовался парашютом уже на высоте меньше 100 метров, и скорость падения не удалось погасить. Так бывает, если поздно раскрывается парашют. Поломался Прокопенко обстоятельно и летать на истребителе больше не смог. За его прошлые заслуги благодаря Васе присвоили ему Героя.
А под Шауляем, в Литве, еще перед немецким прорывом фронта, однажды днем на наш аэродром зашел на посадку подбитый морской штурмовик, американский Б-25. В отличие от наших самолетов у них третье колесо было носовое. А это требует более надежной посадочной площадки. Летчик, вероятно, ошалевший от боя, промазал на посадке и коснулся земли почти на середине полосы. А она и так была короткой. Самолет на большой скорости бежит на стоянку нашей, второй эскадрильи, консолью крыла сбивает кок (носовой колпак) у нашего истребителя, ломает свои шасси на поделанном для распутья деревянном настиле и продолжает двигаться на пузе за пределы летного поля. Останавливается у края оврага. Еще бы чуть, и могло кончиться переворотом и пожаром.
Из штурмовика вылезли летчик и стрелок с разбитым лбом. Сразу подкатил Васин «виллис». Выскочил охранник Кобашевидзе на всякий случай с пистолетом в руке. Вася очень доброжелательно на правах хозяина посочувствовал аварийному экипажу и подсадил их к себе машину.
Однажды зимой мы вдвоем с Павлом Литвинским были невольными свидетелями, как на взлетную площадку, прикатанную на снегу, как это обычно делалось зимой, садился наш истребитель без выпущенного шасси. Мы опасались, куда его развернет, и после остановки оказались у самолета первыми. Из кабины вылез невредимый командир первой эскадрильи Сергей Долгушин. В этот момент к самолету подкатил Васин «виллис», как обычно, с двумя пограничниками в зеленых фуражках. Вася выскочил из него и начал успокаивать обескураженного Долгушина. Действительно, в этом положении даже оправдываться нечем, и он был не в себе. «Сережа, самолет хрен с ним». По обычаю Вася сказал на фронтовом жаргоне…
Василий Сталин для полка был, безусловно, личностью необычной и не только по-своему положению, как сын вождя. По характеру он был нестандартным, непредсказуемым и неуравновешенным. И с другой стороны, 32-й полк был для него так близок, что к нему и из-за него он возвращался командиром несколько раз…

18.221.63.103