Светлое и темное

В первый раз я попала в Коломенское весной, когда там цвели яблони. Я никак не могла поверить, что нахожусь в нескольких остановках метро от центра Москвы – загаженного чадного города. Не удивили меня юные художники, которые сидели напротив белокаменных храмов и выводили их акварелью на белых листах. Они-то в этом месте точно должны были быть, как непременная часть его. Цветущие яблони напомнили о детстве – таком светлом и беззаботном. Вообще, в жизни каждого человека, наверное, есть какие-то вехи, некие значительные впечатления и предметы, которые могут вернуть в детство. Заставить почувствовать его запах, уменьшиться в росте, чтобы все вокруг казалось великанским. Например, например, как древние дубы, растущие там. Казалось, что сама древность впиталась в их кору и продлевает им жизнь, чтобы мы, потомки, могли прикоснуться к ней рукой, провести ладонью по теплым складкам, впитывая в себя их мудрость. Дубы многое видели и, наверняка, много помнят. Только нужно уметь их слушать – как шуршит их листва, как скрипят ветви – они разговаривают друг с другом, и главное, их надо уметь слушать. Могут успокоить, дать совет, подбодрить или предостеречь – у них есть дар понять, что случится дальше, ведь под их ветвями столько всего произошло, и они не только помнят прошедшие времена, но и умеют заглядывать в будущее.

Если пройти под аркой, то выходишь на гору – внизу течет Москва-река, а перед ней возвышается храм Вознесения – огромная шатровая церковь. Под навесом, повернутый к реке, стоит трон. Когда царь сидел здесь и смотрел, как по полю ехали к нему длинные вереницы всадников, повозки с дарами и гости. Они приезжали поклониться Московскому государю, величайшему правителю Третьего Рима.

Жаль, что царское место все время закрыто, а то можно было бы сесть на трон, облокотиться о поручни и почувствовать себя монархом. Возможно, даже увидеть своими глазами – очами царя всех тех людей, которые приходили на поклон, оставляли свои подарки и просили о чем-то. Либо просто выражали почтение великому государю.

На горе все время дует ветер, он не перестает здесь никогда. Тот самый ветер, который дул тут много веков назад, когда еще каменщики закладывали фундамент, когда закрепляли на самом верху храма крест и освещали его.
Сейчас сюда ходят туристы – смеются, фотографируют друг друга. Многим из них неважно то, что было здесь когда-то. Они никогда не задумаются над человеческими судьбами, которые решались тут волею государя. Чуть правее церкви стоит соколиная башенка. Когда-то из нее ввысь взлетали соколы, ища в лесах свою добычу, потом камнем падали вниз, со свистом, слышимым им лишь одним рассекая воздух и впиваясь в сою добычу.
Внизу горы, почти у самой реки выкопали два пруда. Летом трава там зеленее и цветет, но люди все равно лезут купаться, когда жара добивает тех, кто загорает на склонах.

А юные художники сидят и рисуют, им все равно – жарко или холодно, идет дождь или нет. Они одержимы своим делом, как настоящие творцы. Наверное, как те, кто строил эти могучие стены. Выводя кистью на бумаге контур, вкладывая в свою картинку душу, они как бы сохраняют в своей памяти ту древность, которая стоит перед ними. И, питая потекшей краской бумагу, отдают древности сознание. А она, эта древность, воздает им. Потому что если бы не было маленьких живописцев, то и не было бы для стен желания недвижно возвышаться на этой горе. Для кого? Для туристов, которые щелкают их своими фотоаппаратами, оставляя себе на память отголоски изображения. Бездушного, холодного, никчемного. А маленькие творцы, когда стараются уловить блики на стенах, поймать незамирающее движение листвы, продолжают служить истории, делать ее для тех же потомков. И только им открывают стены все свои сокровенные тайны. Ведь тайна может достаться только тому, кто терпеливо сидит и слушает. Вникает.

На горе, там, где гуляет ветер, все время светло. Там светлое место. И не только потому, что оно всегда открыто солнечным лучам, а потому что есть в нем что-то незримое, некая энергия, которая питает всех, кто отважится прийти на это место и открыться ему. А открыть можно только тогда, когда творишь что-то. Не обязательно на бумаге, смоченной в цветной воде кистью, но и мыслями. Уносящимися далеко, вслед ветрам на горе.

Спускаясь в овраг, прощаешься с ветром. Он не властен здесь, и лишь изредка заглядывает сюда. Тут – царство воды. Люди очередями тянутся к родникам с банками и пластиковыми бутылками в руках, чтобы унести за собой частицу древности, хотя бы в воде. Родники журчали здесь всегда, и их журчание не смолкнет. Даже если люди решат заключить их в трубы – все равно их голоса будут доноситься из-под земли. Наверное, в этих местах когда-то жили русалки и лешие до прихода людей. Но не те нечистые духи, которые губят, а светлые, помогающие в любом деле. Наставляющие, направляющие. Они-то и пригласили сюда, в свой дом, людей. Разрешили им построить здесь храмы и дворцы, пустили жить к себе. И, пока люди еще были древними и умными, они чтили здешних хозяев. Но позже, древние жители покинули это место, оставив все людям. Без обид. Тихо. Так, что никто и не понял этого.

Но есть и другое место в Москве. По той же, зеленой ветке метро. Дальше от центра. Место холодное и темное, недружелюбное к людям. Там всегда темно и холодно. И никакое солнце не в силах развеять эту темноту.

Люди не смогли обосноваться в этом месте, потому что древние жители оказались против. До сих пор посреди леса красными костями возвышается остов недостроенной загородной резиденции Екатерины. Между стрельчатыми готическими окнами летает ветер, и он разрушает останки дворца. Медленно, но неумолимо. Потому что есть пророчество о том, что никогда не будет достроено это место. И никто не будет жить здесь. Это – не место людей.
В Царицыно нет зверобоя. Он не растет здесь. Потому что зверобой – трава, которую всегда клали под порог, отгонять злых духов. Но духи не позволяют ненавистной им траве прижиться в этих местах. Когда входишь в это место со стороны пруда, поражает величие моста, перекинутого через дорогу. Не суждено было золоченым каретам проезжать под ним – стихия леса захотела по-другому.

В парке всегда прохладно, а деревья кажутся непомерно высокими и давят сверху. Кажется, будто сама природа не хочет пускать сюда людей. Темнота завораживает. Как притягивает и холодная энергия, которая исходит от стволов и камней.

Кажется, будто все здесь призрачное, не настоящее. Даже здания, выстроенные людьми. Словно великан играл в кубики, и забыл их тут.
Между камнями растет трава. Деревца укрепились даже на высоте – там, где ветер нанес в стыках землю. Природа одолевает эти возведенные руками людей стены. Древние жители не захотели отдать свои земли.
Еще в самом начале стройки, после того, как на пустынном месте выросла церковь, в оврагах стали пропадать люди. Крестьяне поначалу боялись ходить в лес ночью, а потом и днем. Говорили о каких-то волосатых карликах. Слухи о них передавались из уст в уста. Екатерине докладывали, она не верила. В век Просвещения и нельзя было верить в подобное. Правда, послала она человека на стройку, проверить, что происходит на самом деле, узнать, правда ли пропадает ли кто на стройке. Инспектор приехал, осмотрел все, сходил в овраги, а потом вскочил на коня и умчал. Приехал он в Петербург седой. Никто не знает до сих пор, что сказал он Екатерине, но она повелела срыть казематы.

А крестьяне говорили, будто как-то ночью зажегся в одной из построек свет, и казалось, словно кто-то ходит там. Вначале они не решались подойти к проклятому месту. А потом взяли вилы, колья и пошли с факелами. В новом доме, по преданию, обнаружили странную тварь – невысокого росточка, всю волосатую и с длинной бородой. Уродец сверкал глазами, плевался и крушил все подряд. Обступив нечисть, люди зажали ее угол и насадили на вилы. Перед смертью тварь изрекла:
- Не будет на этом месте ничего построено…

Так и случилось. Не захотели лесные жители, чтобы кто-то селился с ними рядом и нарушал их покой. Долго пустовали развалины, но потом  мрачное место все равно стало притягивать к себе людей. Так в овраге появились два мостика с каменными перилами. В самом сердце обиталища странных существ.

Нечисть вообще любит под мостиками обитать. С этого времени людей не трогали, правда, ненадолго. Пока не начали метро рядом строить, в новом районе Орехово. Тогда-то и стали люди замечать в лесу какие-то странные всполохи света и непонятные голоса по ночам. Но экскаваторы оказались не по зубам древним жителям. Правда, когда метро открыли, успели они сделать пакость – странно лопнул на глазах у машиниста поезда свод. И, если бы не успел он вовремя затормозить – погибло бы много людей. Потом еще месяц приводили метро в порядок. А жители, гуляющие в парке, заметили, что перила мостиков лежат по обеим сторонам, словно сброшены вниз какой-то неведомой силой. И легли они параллельно мосткам, неестественно. Правда, с того времени шум по ночам и вспышки света прекратились. Но кто знает? Может, еще придут обратно древние жители, отвоевывать свою территорию?
А пока стоит молчаливый лес, и уже никому не открывает свои секреты, а людей тянет в проклятое место. Гуляют по мосткам женщины с колясками, влюбленные парочки. Кто-то не знает о том, что здесь было, а кто-то еще слышал какие-то истории. Конечно, может, все это люди и придумали. И не было никаких карликов и нечистой силы, а просто придумали все сами люди, которым это место кажется темным и мрачным. Но так хочется поверить в сказку, прикоснуться к ней, провести рукой по холодным камням мостков, поросших мхом, прогуляться по ним, ожидая, что выглянет кто-то снизу с горящими глазами и ухмыльнется.

Не получилось у царицы разбить перед дворцом парк, в котором было бы разрешено гулять только лично приглашенным гостям. Вместо парка растет одинокая сосна, непонятно как попавшая сюда. А люди загорают на лугу, играют в волейбол, веселятся. Стены смотрят на них пустыми глазницами и стареют, постепенно умирая. Когда-нибудь не останется от них ничего. Может, вернутся на эти земли древние жители и больше их никто не побеспокоит…

3.16.75.156