Товарищ Че

14 июня 2008 года революционеру-террористу Эрнесто Че Геваре исполнилось бы 80 лет. Возраст и для живого человека не запредельный, но убитый в бою Гевара пользуется популярностью, сравнимой, без преувеличения, с популярностью Иисуса.

Эта бешеная популярность сложилась не в одночасье и не в одночасье исчезнет.

Как большевиков в 1917-м «сделал» в огромной степени далеко отставший от реалий тех дней (чтобы не произносить «прогнивший», хотя это более точно) царизм, так и Гевару-революционера сделали… Соединенные Штаты Америки, которые с откровенным цинизмом разбомбили в 1954-м столицу Гватемалы — поскольку законно избранный там президент Хакобо Арбенс выступал за национализацию принадлежавших американскому капиталу предприятий. Закон физики о том, что сила действия всегда равна силе противодействия, одинаков и для общественной жизни. Гевара оказался квинтэссенцией и острием этого противодействия: тогда, в 1954-м, Гевара защищал Арбенса, а после поражения переехал в Мексику вслед за насильно свергнутым президентом. Именно тогда США своими «руками» и породили Гевару-революционера, а высадка вместе с Фиделем на берег Кубы

2 декабря 1956 года, захват Гаваны 2 января 1959-го (именно колонна Че Гевары вошла первой в столицу острова) — лишь прямые следствия бомбардировки Гватемалы. Итак, иконами становятся революционеры, то есть разрушители — те, кто осмелился выступить «против» (нам ведь не приходит в голову носить на майках изображения композитора Бородина или художника Левитана — не разрушителей, а тех, кто своим творчеством выступали «за», то есть строили и создавали).

Однако возглавить один из многочисленных (и победивших) переворотов XX века (именно так, а никакой не «революцией» называли события 1917-го сами большевики) необходимо, но еще недостаточно для того, чтобы стать иконой человечества.

Необходимо еще иметь смелость выступить против тех, кого недавно защищал, — когда считаешь нужным это сделать. И когда Че Гевара посчитал, что подписанное им же в 1962 году экономическое соглашение с СССР (оно-то, кстати, и привело к Карибскому кризису) ничего не стоит, поскольку Советский Союз «продает свою помощь народным революциям», он вконец испортил отношения не только с СССР, но и со своим ближайшим соратником Фиделем. И в этом логика Че Гевары безупречна: он увидел, что инакомыслие внутри и вовне своих стран с цинизмом, сравнимым с американским, подавляют на Кубе и в СССР, и, значит, теперь следовало выступить против недавних соратников.

Но даже и этого было бы недостаточно. Нужно еще умереть не своей смертью, да не просто, а как-нибудь ужасно. Че Гевара блестяще обеспечил и это: 9 октября 1967-го его расстреляли боливийские военные, тело выставили на всеобщее обозрение с отрезанными руками — якобы для того, чтобы сравнить с имевшимися в архивах отпечатками пальцев, а на самом деле, разумеется, в назидание повстанцам. Ну чем не святой?

Но все-таки главный ответ на вопрос — «отчего нам столь дорог образ террориста Че Гевары?» — в том, что он воплощает в себе все наши нереализованные протестные мечты. Термин «фронды» здесь кажется наиболее подходящим: французская фронда XVII века — движение как высших (к движению принадлежали и принцы), так и низших слоев, заключавшееся в том, чтобы протестовать, не предпринимая при этом реальных попыток что-либо изменить. Вот так и мы: в каждом постоянно зреют внутренние протесты разных видов, поскольку жизнь человеческая, при условии, что она не выходит за рамки закона, — это постоянный компромисс, насилие над собой. На работе мы заставляем себя слушаться «идиотских» указаний начальства, дома — супругов, на улице — милиционеров, платим налоги, которые, разумеется (мы в этом уверены), идут не туда, куда надо, и т.д. и т.п. Мы постоянно фрондерствуем, протестуем — когда внутренне, а когда и покричим (но не более), но изменить ничего не пытаемся. А Гевара однажды встал и сказал: а пошло оно все… Ну, или что-то в этом духе.

Журнал «Профиль»