«Реальный механизм выборов скрыт в закулисных недрах политических интриг, поэтому играть с властью по ее правилам бесполезно»

Данный пост собран из материалов книги Евгения Стригина и продолжает ранее начатую тему про выборы 1995 года.

Цитата, ставшая заголовком поста, взята из декабрьского номера журнала «Наш современник» за 1996 год, т. е. уже после завершения выборов.

«При этом ортодоксальные российские коммунисты (лидеры КПРФ к ним не относятся) говорили это давно. Даже более умеренные коммунисты, т. е. лидеры КПРФ порой говорили почти тоже. Например, в одном из программных заявлений Зюганова звучало: «Хочу еще раз подчеркнуть, что федеральная исполнительная власть в России — власть мафиозная по своей природе и сути, криминальная по формам действия, власть разрушительная. Коренной реконструкции и обновлению она не подлежит. И эта власть добровольно от своих полномочий не откажется».

Но те, которые называют себя патриотами, никак не могли призывать к революции, после того как революция 1917 года нанесла такой сокрушительный удар по России. И вот теперь, они начинают сознавать, что иного выхода у них все равно нет. К власти добраться шансов нет, точнее на тот период времени их не было видно. «Белая» оппозиция стала более похожа на «красную» в своем отношении к революции.

При этом, истина открывалась не только для вождей. Подсознательно ее стали понимать и руководимые вождями массы. После этого в рядах оппозиции (особенно «белой» и рядовой части «красной») стал заметен рост решимости свергнуть режим не в рамках демократических выборов, а любым иным путем. И при этом, наблюдался рост их сомнений в решимости руководства КПРФ (самой влиятельной и организованной силы оппозиции) пойти таким путем и взять власть в свои руки.

Вот какие аргументы приводил Михаил Назаров после выборов 1996 году президента РФ (по сути дела намекая на необходимость революции):

«1) Если сам президент и структуры его власти столь бесцеремонно нарушают законность — то именно они становятся источником всеобщего беззакония в стране, которое будет продолжаться. Почему рядовые граждане должны соблюдать законы, если их не соблюдает сам президент?

2) Все это дает как моральное, так и законное право на существование политической оппозиции — при такой власти она неискоренима. По соотношению затрат и полученного результата Зюганов явно выиграл у Ельцина. Тем более что избирательный обман тут же лопнул как мыльный пузырь. «Низкая инфляция» обернулась небывалой нехваткой денег на зарплаты и бюджетным кризисом. Пришлось сразу же отменить множество предвыборных обещаний («приостанавливается» действие 4 федеральных законом, 24 президентских указов, 15 постановлений правительства!)».

Казалось бы, чем ни аргументы? Аргументы-то были, революции не было. В середине 90-х годов и позже оказались верны слова, сказанные Явлинским в 2003 году: «Что же касается рядовых граждан, то они в значительной своей части просто махнули на политическую власть рукой и не ждут от нее ничего, кроме, может быть дополнительных неприятностей. Это вполне устраивает нынешнюю власть: пассивность граждан позволяет узкой группе лиц прибрать к своим рукам не только экономику, но и политику в России».

Но это могло оказаться и затишьем перед бурей. Активность и пассивность населения — это как отлив и прилив, как колебания моды. Активность 1989-1993 годов явно прошла после кровавого подавления ее в одном только городе (в Москве) в 1993 году. Но она должна снова вспыхнуть, а если искра упадет на сухую траву, пожар неизбежен.

Тот же Явлинский и там же продолжил свою мысль: «Рано или поздно складывающуюся сегодня систему надо будет менять. Если честные люди остаются апатичными и равнодушными, дело смены надстройки окажется в руках политических экстремистов. Чем это чревато в России объяснять не надо». Короче, переводя на более краткий язык: если не будите осуществлять эволюцию, придет революция.

С чисто формальной точки зрения революция является незаконной, а точнее нарушающей целый комплекс действующих законов. Тем, более, если революция направлена на изменение конституционного строя, а не только на смену власти. Кстати, последнее вполне возможно и тоже будет революцией. А потом, сменив власть, можно поменять и саму систему власти.

Только с точки зрения ограниченного формалиста революция обязательно означает беззаконие. Во-первых, о каком нарушении конституционного строя может идти речь, если под сомнением был сам факт принятия этой самой Конституции.

Во-вторых, в той же ельцинской Конституции сказано, что единственным источником власти является народ (часть 1 статьи 3). А если народ желает осуществить революцию, разве он не имеет право осуществить ее, когда «стремится обеспечить благополучие и процветание России, исходя из ответственности перед нынешним и будущим поколениями» (между прочим, цитируется та самая Конституция) и прочее, прочее.

Можно привести еще и еще аргументы в пользу права народа на революцию. Право такое, конечно, есть. Вопрос о том стоит ли им пользоваться. И еще более важный вопрос кто этим правом, в конце концов воспользуется.

История революция знала не мало примеров, когда начинали одни, приходили другие, их сменяли третьи, а народ как был обманутым быдлом, так и остался им. Давно известно, что если нельзя победить, то нужно возглавить.

Так, что рискованное это дело революция! Может не стоит и начинать? Но, как говориться, если, нельзя, а очень хочется, то можно.

Ясно одно, что революция приемлема для страны лишь при наличии следующих условий:

— неспособности правящего слоя к эффективному управлению страной в силу коррумпированности, непрофессионализма, продажности (компрадорности*);

— не желания правящего слоя уходить от власти ни при каких обстоятельствах (включая фальсификацию демократического процесса смены власти);

— наличие здоровых сил в стране, способных установить эффективное управление страной, а не просто сменить одних продажных (бестолковых и т. п.) чиновников на других;

— неспособности правящего слоя оказать серьезное сопротивление революционному процессу. Не стоит начинать, если нет серьезной надежды на успех. В феврале 1917 года и в августе 1991 года власти достаточно было применить незначительную силу, чтобы утихомирить революцию, но не было способности этой самой власти к серьезному сопротивлению. В октябре 1993 года такая способность была и власть предотвратила еще одну революцию (или контрреволюцию, если угодно) малой кровью.

Впрочем, следует отметить, что в период предреволюционной ситуации обычно на все это признаки обращается мало внимания. А жаль, рискованное это дело революциями заниматься. ««Разумеется, было не мало высказано слов в обоснование тезиса о необходимости революции в тот момент. Некоторые в конце 1995 года подчеркивали, что российский компрадорский бизнес особенно укрепился в финансово-спекулятивных банковских структурах и в экспортно-ориентируемых сырьевых отраслях экономики.

Тот же Бабурин говорил: «…Этап, который продолжался с 1993 года по выборы президента в 1996 году, выявил очень печальный факт: вверх в стране, ключевые посты в ней заняли преимущественно антинациональные, прозапад-ные силы. Компрадоры, которые, как и всюду на планете, ориентируются не на защиту отечественных интересов, не на развитие своего производства и нацио-нальной культуры, а на интересы иностранного капитала. В обозримом будущем они не позволят одолеть себя с помощью обычных демократических процедур. Любые выборы, связанные с сохранением реальной власти — президентские или губернаторские — будут и впредь проходить под их полным контролем, по их правилам и в силу огромных материально-финансовых и информационно-пропагандистких возможностей непременно выигрываться. При любом раскладе сил».

Если, короче и без заумных выражений то получается так: на вашем поле и по вашим правилам, нам не выиграть эту игру, значит будем играть в другую, но выиграть мы должны.

«Нам очень нужен волевой рывок из этой удушающей системы «современной демократии».

Правда, более осторожные сразу же уточняли: «Хочу особо подчеркнуть мирный, ненасильственный характер того, к чему мы вскоре начнем готовиться, — говорил Бабурин. — В нем, по крайней мере, с нашей сторон, не будут места призывам на баррикады и прочим проявлениям политического экстремизма. Но это не означает, что мы намерены всегда и во всем действовать по правилам, навязанным режимом».

Уточнять надо было, что бы не попасть под соответствующую статью Уголовного кодекса. Точнее, чтобы не попасть под любую статью этого кодекса. Эта осторожность понятна, но с точки зрения народных симпатий она не лучший способ привлечь эти самые симпатии. Народ наш обычно любит тех, кто посмелей и порешительней.

«Вообще революция, не нарушающая закон, — это что-то вроде непорочно-го зачатия, — писал Леонид Радзиховский. — Революция — это и есть целена-правленное (или стихийное) уничтожение существующих ранее законов, с точки зрения законов предшествующей эпохи революция есть тягчайшее государственное преступление». «* «Компрадорская буржуазия (от исп. сomprador — покупатель), часть буржуазии, экономически отсталых стран (как колоний, так и независимых), осуществляющая посредничество между иностранным капиталом и национальным рынком. Тесно связана с колонизаторами и иностранными монополиями и поддерживает их в ущерб национальным интересам».