Один билет до солнца

  

У неё на столе - томик Блока...

 

У неё на столе – томик Блока и чашка матэ.

Дети выросли. Муж оказался порядочным гадом:

Невзначай у него слишком низко упал КПД,

Он решил, что ему ни семьи, ни карьеры не надо.

 

Ранним утром на спину походный рюкзак нацепил

И отправился, что называется, в дальние дали.

В общем, был человек… но случайно сорвался с цепи

И теперь колесит по дорогам, терзая педали.

 

У неё было много забавных и смелых идей

О хвостатых кометах, о черных озоновых дырах.

Но, как часто случается: очень хороших людей

Удивительно мало волнуют реалии мира.

 

И осталась ей чашка матэ на дубовом столе

И остался ей томик ни в чем не повинного Блока.

Ей осталось немного, но этого хватит вполне,

Чтоб себя не считать одураченной и одинокой…

 

 

Ты есть...

 

Присутствия незримые следы

По коридору жизни разметались.

Нас разлучили, мы же не расстались:

Я здесь, а там, за ширмой неба – ты…

 

Я привыкаю отвыкать, я здесь…

Латаю память пульсом нитевидным.

Ты - там, на расстоянии зенитном,

За тридевять прощаний - точно есть!

 

Я здесь… дышу душистой белизной

Цветущих яблонь и отцветших вишен.

Ты – есть. Ты просто поселилась выше

Непроизвольной тщетности земной…

 

 

Осень и осень...

 

Осень и осень, и скоро начнет вечереть…

Носом клюёт воробей на ободранной ветке,

хочется плакать, но нет подходящей жилетки,

нет проходящего поезда, повода греть

 

руки над пламенем перегоревшей свечи, -

лампочки? чувства? - нет повода остепениться,

рвать отношения с шумообильной столицей

и отправляться на поиски первопричин

 

разных несвязных друг с другом «на кой» и «доколь»,

кольца Сатурна для вескости к ним приплетая.

Хочется быть, а не слыть – вот такая простая,

вроде бы мысль, а поди-ка её соизволь

 

в жизнь воплотить, в обессмысленность будней вживить…

Раз – и она извернётся змеёй подколодной,

брякнется в лужу, налижется капель холодных

и ни за что не позволит себя изловить

 

раньше, чем следует, - следующей проливной,

рыжехарактерной, ветреной в хлам душегубки,-

осени. Осень. И нету ни толики шутки

в правде,

ни доли…

ни зонтика – над головой.

 

 

Здравствуйте, Герда...

 

   - Здравствуйте, Герда, я к Вам пишу опять.

   Вы вся такая милая, вся такая!

   Мой Вам совет: оставьте в покое Кая,

   сколько же можно прошлое догонять?

 

   - Фрау, я уж такая, какая есть,

   Целых полжизни я провела в погоне.

   Счастье не все умеют найти в покое, -

   вечный покой способен и надоесть…

 

   - Герда, ему живётся без Вас вполне

   славненько: быт налажен, жена – красотка,

   бизнес цветёт: по два миллиона сотка –

   Лёд (продается сказочно по весне!).

 

   - Фрау, причем тут бизнес, причем жена?

   Я на семью и бизнес не посягаю.

   Просто никто не нужен мне, кроме Кая,

   Может, и я – ему…

   хоть чуть-чуть

   нужна?...

 

 

Крепдешиновое утро...

 

Крепдешиновое утро, легковесно белокрыло,

продвигается на запад, чтоб запасть за горизонт.

Мне один билет до солнца, то есть - мне билет до Крыма,

в общем - вниз, короче - к морю, сколько-сколько? ладно, вот!

 

День не более чем скучен, ночь не более чем пытка

в бессеребряном плацкарте, посреди фиктивных драм.

Разбиваю льдины будней о приятельство улыбки,

и сама себе не верю ни на йоту, ни на грамм.

 

Люди-люди, что нам будет за нелепую неверность,

за смешную откровенность, за разбившийся стакан?

В жизни есть закономерность? жизнь? сама? закономерность?

Поднимите Вию веки – ублажите старика!

 

Гоголь снова просит слова. Дайте слово, дайте славы,-

человек, служивший верой, то есть, правдой - заслужил!

Судьбоносные моменты жизни созданы из сплава

Полноцветности стремлений и прозрачности души.

 

 

http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=11621

3.12.34.209