Старуха вяжет зимние носки

Сиреневый ослик

Старушка с клюкой и сиреневый ослик

Спускаются к рынку тропинкой отлогой.

И думает ослик про слякоть и дождик…

Дождь вправду идет, -

никаких апологов!

С рассвета они из ближайшей деревни

Идут: обижаясь, упрямясь и споря…

Сиреневый ослик нагружен сиренью,

За цветом его -

никаких аллегорий.

* * *

Овцы, овцы… Снова вы покорно

Курдюки несете по долине,

И бока, помеченные черным,

И бока, помеченные синим.

Вас пугают рытвины и плети,

Но попались вы совсем иначе…

Знали б, для чего ваш «благодетель»,

Помечая шерсть, вас предназначил.

Овцы, овцы… Неужели схожи

Наши обреченность и незнанье?…

Смутный век! — он выберет нас тоже

Для кровавых пиршеств и закланья.

И пока, колдуя над тетрадкой,

Ищешь слов пронзительных и едких, -

Кто-то смотрит на тебя украдкой,

Отличая от других по метке.

Старуха вяжет зимние носки…

Старуха вяжет зимние носки,

Скрипит под нею старая кровать.

Кто знает глубину ее тоски?…

Старухе скоро — девяносто пять.

Она торгует шерстью и шитьем

На придорожном рынке у моста,

И если напрямик, сквозь бурелом,

То до него обычная верста.

Старуха вяжет. Может быть, продаст…

Невестка варит яблочный компот.

Мяукает голодный «Гондурас» -

Зачуханный, бесхвостый черный кот.

Невестка злится. Вновь… не с той ноги.

(Старуху вязко пробирает дрожь).

«Бои-ишься? Ведьма! Дай пожить другим,

Ты и до ста, наверно, доживешь.»

Старуха вяжет. Катится слеза.

(Утерла незаметно рукавом)

Потом взглянула вверх, на образа,

На небо, загрязненное окном.

А до икон достать — длина руки…

А до небес — обычная верста…

Старуха вяжет зимние носки,

Она не хочет, Господи, до ста…

3.144.4.65