Кукла Вуду

Привет, читатель, я рада, что ты есть! Спасибо тебе.

Мой милый Эмиль (письмо)

Мой милый Эмиль, ты знаешь, я так скучаю, уже и не чаю с тобой повидаться снова,

Печаль заливаю смертельною дозой чая, у нас все спокойно, а мама – мама здорова.

Тут снег засыпал весь белый свет до макушки, зима как будто срывает на нас обиды..

Представь себе, третью ночь, как коснусь подушки, мне тотчас снится твоя сестренка Ида.

Ты знаешь, я словно с каждым письмом старее, а, может быть, все оттого, что так много снега.

Эмиль, спеши, скорее, скорей, скорее! Эмиль, мне снилось, горит твоя Лёненнберга..

А ты, конечно, из тех, кто по свету бродит – в одной одежке в дождик и в зной и в стужу,

Во мне застряла одна из твоих мелодий, застряла крепко, не выбраться ей наружу.

И мир наш не плох, но как-то уж слишком пресен, и всё как у всех: и хозяйство и чашки-плошки,

Но мне так отчаянно недостает песен, пылится на полке твоя губная гармошка.

Но знаешь, Эмиль, я взрослею и всем довольна, а тетя Астрид регулярно мне письма пишет:

Малыш теперь архитектор – гроза Стокгольма, и хуже всего ему удаются крыши.

Мой милый Эмиль, Фрекен Бок сидит на диете, содержит бордель и курирует нарко-точки

А Пэппи выросла в разбитную леди, и носит под самым коротким мини - чулочки.

Наш хутор горит, вот только огонь не греет, я не удивляюсь, и не удивляю – что хуже.

Срываюсь на крик: Эмиль, приезжай скорее! Пожалуйста, приезжай, ты здесь очень нужен.

Нежность

Эта нежность дурацкая, беспризорная мой рассудок весь без остатка выпила, всё скрывалась за стенами, за заборами, да вот вышла сдаваться – от флага, до вымпела.

Между нами столько всего понамешано, что куда уж проще – с разбега в стену. Я ревную отчаянно, сладко, взвешенно, внутримышечно, внутривенно. Я ревную мелочно, зло, несчастно, не имея на то никакого права, я и так-то вижу его нечасто, да сама подливаю себе отравы.

Он меня не любит, но треплет волосы, иногда еще называет умницей, я ему улыбаюсь и млею от голоса, да любуюсь, как он сутулится. Называет куклой: не то чтоб красавица – открываю рот и глазами хлопаю, я ворчу, но мне-то, конечно, нравится - находиться около. Он и сам со мною по краю ходит, и наша стойкость невечная, ненадежная, я и рада бы сгинуть в желанном омуте, только – взрослая... осторожная. Так и хочется стиснуть его в объятиях, и сгореть без остатка, без огарочка... как же, как же: я ведь самостоятельная... как там?.. Самодостаточная.

Крышеснос в разгаре, срывает датчики, вспоминай скорей телефон спасателей; у него-то – девочки, у меня-то – мальчики, да вот счастье – не обязательно.

Кукла Вуду

Куколка Вуду, гулкоголосый голем,

Ухо к груди – а сердце-то и не бьется,

Выкрикнешь имя – даже не шевельнется.

В этой его дыре, как в гнилом болотце -

Сыро, и мухи, и хочется алкоголя.

Тянешь-потянешь не вытянешь, хоть ты тресни,

Он от тебя экраном закрыт незримым,

Слышит, но словно старенький ноут, «виснет»,

А тебе так нужно поговорить с ним

Просто необходимо.

Слушает с вежливо прорисованным интересом.

Ты когда-нибудь вырвешь из груди его пару иголок,

Таких тонких и длинных, смазанных едким ядом,

Он одними глазами попросит тебя: «не надо»,

Развернешься, сбежишь в одной из его футболок,

И привычное царство плацкарта и верхних полок

Вдруг покажется адом.

А пока ты правой пишешь дурацкий стих,

Обнимаешь левой соломенные его плечи

И глотаешь запросто этот закат барбарисовый,

Каждодневной мантрой «поговори со мной,

поговори со мной».

Обещаешь себе, что сможешь его спасти,

Даже если будет незачем

Или нечем.

52.14.209.100