В поисках паранойева ковчега. Глава вторая

Эффект от письма Муданафта превзошел все ожидания.

Из администрации президента позвонили губернатору и сказали, что Ной очень в тему. Стоит над этим проектом поработать. На национальную идею тянет. Хорошая, говорят, колыбель государственности может получиться. Под эту идею можно достойное финансирование получить. Достойное финансирование начиналось с одного миллиарда.

Губернатор позвонил главе Паранойевского городского округа.

— Хвалю. Надеюсь не под меня копаешь? В общем так. 1 сентября будем отмечать десять тысяч лет со дня рождения Ноя. День знаний, то да сё. Перед молодым поколением будет обозначена перспектива, которой конца не видно, потому что тянется из глубины веков. У них века, а у тебя только пара месяцев. Готовь предложения по юбилею. Чем сможем, поможем. Свои резервы изыщи, но только аккуратно, чтобы без жалоб, как в прошлый раз.

Глава округа пригласил к себе своего заместителя по всем вопросам Василия Чапаева и редактора «Паранойевской правды» просто Лямс.

Чапаев и Лямс — земляки, ровесники и собутыльники. В общем, друзья. По жизни полные антиподы. Василий Иваныч — крупный широкоплечий мужик с подкрученными усами, который был незаменимым человеком в администрации для участия во все возможных встречах. Сколько бы не пил, он всегда производил впечатление трезвого человека. И в пьянке, и в трезвости пел только одну песню. «Черный ворон».

Василий Иванович Чапаев

Лямс был напротив хлипкого телосложения с брюшком и залысинами. В отличие от Чапаева был запойный. Раз в месяц ровно на пять дней он исчезал из поля зрения общественности. Но даже в запое оставался полезным для администрации. Именно в эти дни он выдавал самые креативные идеи. В запое и родилась идея паранойева ковчега. Кто-то допивается до «белочки», а Лянс до ковчега. Была у него ещё одна странность.

Пять дней в неделю он писал про рост надоев, зарплаты, а два дня боролся в Сети за свободу Алексею Навальному и с фашизмом. В городе с пониманием относились к этой странности. «А что вы хотите. Мы же в Паранойеве живем.

— Значит так, — начал разговор глава, — твоя идея с ковчегом сработала. А ты не мог с другой фамилией какого-нибудь общественника найти?

— В этом и весь «цимес» заключается. Представь заголовок. «Паранойевский Муданафт нашёл ноев ковчег». Да это же на федеральный топ-новостей тянет. К тому же я пообещал ему, что он кое-что из «упущенной выгоды» получит.

— Ладно, — примирительно сказал глава. — Муданафт так Муданафт. На самом верху заинтересовались нашей идеей. 1 сентября будем отмечать юбилей Ноя.

— Я думал это бред — удивился Чапаев.

— Может быть, и бред. Только Лямс из этого бреда сумел конфетку сделать. За это мы его ценим и даже прощаем.

Глава снисходительно похлопал Лямса по плечу.

— Короче, вы должны в ближайшие дни организовать выездное заседание этого патриотического клуба любителей родины. Заседание пройдет в деревне Нойка на вашей малой родине. Тебе Лямс надо обеспечить останки ковчега. Сделаешь?

— Конечно, — кивнул головой журналист.

— А я-то зачем? — вновь удивился Чапаев.

— Затем, что там тебя изберут председателем оргкомитета по празднованию юбилея Ноя. И проследишь заодно, чтобы друг твой не нажрался. А то будем, как обычно, голым скакать и про отца-генерала рассказывать. Все идите. И оппозицию пригласите. Пусть будет плюразлизм.

Уже через три дня на берегу реки Нойки был разбит небольшой лагерь. Под брезентовым навесом стояли столы и стулья в ожидании завтрака, обеда и ужина. Чуть поодаль палатка-шатер, в которой можно было отдохнуть на вместительных раскладушках. Для любителей свежего воздуха под деревом лежали четыре надувных матраца. Для поклонников экзотического отдыха между двух сосен был повешен гамак с прекрасным видом на реку.

Гостей встречал председатель нойкинского сельсовета Пётр Исаев, большой друг Чапаева.

— Проходите гости дорогие. Чем богаты, тем и рады.

Гостей было человек десять. Они топтались на месте в ожидании указаний.

Исаев облобызался с Чапаевым и Лямсом. Остальным сухо поклонился. Он ещё не знал, где свои, где чужие.

— Предлагаю открытое заседание патриотического клуба малой родины с завтрака, — пригласил всех к столу Исаев.

— Хорошая идея, — одобрил Чапаев. — Только это будет не просто завтрак, а завтрак -брейк. Обсудим организационные вопросы, «мозговой штурм» проведем. Присаживайтесь товарищи.

Чапаев занял место в центре стола. По правую руку посадил Лямса, по левую Муданафта.

Стол был скромный, но сытный. Несколько сортов колбасы и сыра, сало, малосольные огурчики, капуста, горячая разваристая картошка. К завтраку прилагались две бутылки водки под названием «Паранойевская «Гречневка» особая», для дам три бутылки вина «Гречневое полусухое».

Производителем этой продукции был непримиримый к власти представитель оппозиции. Звали её Бабушка. В оппозиции она курировала вопросы повышения пенсий и снижения цен.

На заре пандемии она сняла «гробовые деньги» и скупила сотни килограмм гречки. Потом не раз хвастливо заявляла: «У меня со стратегическими запасами все в полном порядке! Да я могу даже из стамески кашу сварить!»

Но что-то пошло не так. Стратегические запасы не уменьшались, а гречка подешевела.

Неожиданно на неё упало «яблоко Ньютона». Методом проб и ошибок Бабушка придумала замечательный рецепт гречневого самогона. 45 градусов, тройная прогонка, слеза. Сняла со счёта «гробовые» мужа. Дело пошло. И народ потянулся к оппозиции. Продавала бабушка недорого -100 рублей за поллитра. Но скидок никаких не делала. Даже пенсионерам.

Когда «несчастные» пенсы жаловались на маленькую пенсию и просили скидку, она отвечала:

— Я-то здесь причём? Требуй у государства повышение пенсии. У меня такая же. Я и так работаю в убыток.

Убытки состояли из нового дома, машины детям, обучение за границей внукам.

Единственный, кому она делала скидку был Лямс. На него имелись виды. Всё-таки друг Чапаева. В итоге Лямс помог ей легализовать «Гречневку» и стала она водкой со всеми необходимыми документами. Во всех магазинах города торговали «Гречневкой».

Бабушка постоянно ходила в маске, поэтому толком лица её никто не видел. Причём ходила в одной и той же уже года полтора.

— Бабушка, — говорили ей, — пожалей себя. Купи маску. Она стоит пять рублей.

— Не могу, — горестно вздыхала Бабушка. — Пенсия не позволяет. Для меня пять рублей большие деньги.

Люди кивали понимающе:

— Что удивляться. В Параноейве же живём.

Бабушка сидела на другом конце стола и поглядывала на Лямса. На него в связи с Ноем у неё снова появились виды.

— Ну. что ж начнем, -начальственно произнес Василий Иванович Чапаев. — Первый тост предоставляется Лукьяну… Как там тебя по отчеству?

— Модестович.

— Слово предоставляется Лукьяну Модестовичу Муданафту.

Глава получилась большой, поэтому разбил её на две части.

Продолжение следует

18.221.12.61