Мара

МАРА

Чем дальше мы уходим в лес, тем становится холоднее. Тихо и безветренно здесь, в глуши, но коварный холод не унимается - напротив, всё сильнее подступает, щипая руки и лицо, сдавливая тело железными тисками. Солнце уже заходит, оставляя мутный небосклон, оставляя мир на растерзание силам мрака и холода. Случайные прохожие, которых невесть как занесло в лес, убегают оттуда, дабы успеть до наступления темноты уйти, оказаться в тёплых домах, наблюдая сквозь замёрзшие стёкла, как выглядывает из-за облаков Луна - ледяной щит Мары-Марены...

Гой, Мара, ныне пришло твоё время! Гой, чернобровая и бледноликая, строгая и древняя Матерь наша! Гряди к нам со снегом сыпучим, ветром лютым, морозом колючим!

Долго не сдавалась земля, долго дышала теплом уходящей осени, силы холода прочь отгоняя. Но всё же так мир устроен, что за осенью зима грядет, за бодрствованием - сон и покой, за рождением - смерть и гибель. Потому чествуем мы не только живое, но и мёртвое, ибо чуем силу Смерти, вечно мир обновляющую, без которой Жизнь сама невозможна. Одно уходит, дабы оставить место другому. Уходит слабое, отжившее, дабы не мешать новому, свежему, жизни полному радоваться свету и Солнцу. И кто может сказать, будто Жизнь - добро, а Смерть - зло? Разве тот, кто лишь явное зрит, сути его не замечая и не ведая.

Потому и чествуем мы Тёмную Богиню - не так, как Светлых Богов славим, от Сердца чистого, силу их принимая. Ибо как можно Смерть славить, к себе призывая? Но и отвергать её негоже. Чествуя Тьму, мы подпускаем её к себе, чуем её - и тем самым страх свой переживаем и прочь отбрасываем. Смерти касаясь, мы через неё всё отжившее и пустое из себя изгоняем, дабы ношу себе облегчить на пути праведном, чтобы не мешали мысли суетные и негодные.

Холод, холод...

Страх и ненависть...

Со Смертью всякий из нас что-то теряет. Кто как себя расположит...

Долго разгорается Огонь, дерево промёрзшее оттаивает, шипит пар, дым валит столбом, глаза слепя, до самой души пробирая. Тепла, тепла! Хоть капельку согреться бы... Казалось, вот уже, запылало пламя, - ан нет, тут же и опять потухло... Покуда всяк не поможет Огню разгореться, не будет тепла...

Смотри, как от дыхания человеческого поднимается пламя, ибо Сердцем согрето и помыслом чистым. Смотри, как подступает тьма всё ближе, смыкая круг возле огневища. И только здесь, вокруг Огня живого, - тепло и радостно... На том Огню-Сварожичу Слава!

Как осень настаёт, уходят Боги Родные во Сваргу небесную, и замыкает Сварог небо до следующей весны. Лишь Огонь-Сварожич да Велес Мудрый с людьми остаются, дабы не сгинули мы в царстве Мары...

Гой, Велесе, пастырь небесный! Зрим тя! Славим тя, Вещего и Мудрого! Открой нам ныне пути-дороги потаённые в царство Нави - во мир иной, и сохрани нас на дороге той, дабы Мару узреть и обратно воротиться, не сгинуть в Нави! Гой, Велесе! Гой!

Чуют ладони, к пламени повёрнутые, тепло и силу. А за спинами ходит Мара - неслышной поступью, дыханием ледяным обжигая... И вот обернулись мы к Огню спинами, от холода его оберегая, и пустили чашу против Солнца, дабы Мару возвеличить.

Гой, Мара, мати великая!

Гой, Мара, чернобровая, бледноликая!

Гой, Мара, снегами Землю укрывающая!

Гой, Мара, всяк живот истребляющая!

Гой! И как кладёшь ты погибель злую на всяк живот поднебесной, так пусть изгинет из ны всё скверное и нечистое, всё суетное и пустое!

Величься!

И тако было, тако есть, и тако буди от веку и до веку, от Коло до Коло...

А потом надели мы личины окрутные - дабы не в своём облике Мару встретить, но в зверя переродиться, волка в себе разбудить! Перекувыркнувшись, чуяли мы, как зверь в нас пробудился. И так, с рыком злобным, поступью звериной уходили далеко в лес, дабы в одиночестве Мару узреть...

Блуждать меж дерев сухих, ломая ветви, по колено в снегу. Высоко в небе полная луна бледным светом лес озаряет. Выть на луну, ползать на четвереньках, - орать по-дикому, по-звериному, заходясь и задыхаясь от воплей и рыка, нос поднимая к ней, к Предвечной...

В волчьем экстазе крушить всё вокруг, кататься по снегу, глотать его холодные колючие искры, бросаться на деревья, до крови царапая руки, и выть, выть безжалостно, и глохнуть от воя...

А потом, усталый, упадёшь на снег. Силы покинули тебя. Всё, что таилось во глубине сокрытой, - всё вышло наружу с криками и воем, вырвалось на свободу. Отныне ты пуст. Ничего в тебе. Совершенно ничего. Это конец. Ты закрываешь глаза и не чуешь холода. Снег приятно греет, руки сложены на груди, глаза бессмысленно устремлены ввысь.

Ты узрел Мару. Ты принял в себя холод и страх, жуть и ненависть. Принял для того, дабы сжиться с ними и прогнать от себя всё суетное и грязное. На то и смерть дана, дабы вновь родиться.

Но ты жив! Ты возрождаешься в облике человечьем, устало бредёшь к костру, покидая страшный мир Нави. Мистерия окончена. И ты, обновлённый и радостный, бьёшься в тихом экстазе под звуки бубна, согреваясь у огня.