Взлетно-посадочная полоса

Слева мощно зеленело что-то, высокое, ядрёное. Перло из земли. Наверно, кукуруза. Кукурузное поле - один из самых пугающих пейзажей, по мнению американских киноделов. Чуть ли не само на людей кидается, ощерившись початками.

А справа что-то колосилось. Трудно сказать, что именно, на скорости сто двадцать. Вот если остановиться, выйти, взять в руку колосок... Она вполне отличала рожь от пшеницы и всяческого овса, но не агроном, конечно. Не агроном.

 

Дорога делила поля безупречной прямой линией. Идеально ровной, как посадочная полоса в аэропорту.

Еще вчера полоса была взлетной, сегодня - фигу, посадочная.

 

И вдобавок видимость плохая.

Были бы на глазах дворники... как на ветровом стекле: вжик-вжик, туда-сюда - и все чисто. А веки не справляются. Что-то природа недодумала.

Придется съехать на обочину.

Хорошо, что по эту сторону - не монстр-кукуруза, а что-то безопасно-злаковое. Злачное. Она хихикнула. Ну, это можно было посчитать хихиканьем. При желании.

Заглушила мотор. Вынула из сумочки телефон, отключила, кинула на заднее сидение. Свернулась клубком, уткнувшись лицом в коленки. Мешал руль, рычаг, все мешало, уродская машина.

*****

- Алло? Мам?

- Полина! Хочу посоветовать: не стоит держать тесты на беременность на полке с тетрадями. Бабушка может наткнуться. Пойдет какой-нибудь карандаш искать - и обнаружит. Поверь, мало не покажется.

- Ма... Мама!

Бип... бип... бип... бип...

Бип...

*****

Чертова, чертова, чертова жизнь.

 

Два цвета: голубой и зеленый.

Нестерпимо синее небо.

И зелень всех оттенков внизу. Точнее, вокруг. Со всех сторон. Хоть ошуюю, хоть одесную, как говорится.

Кстати, действительно овес.

.......Ну вот, с овсом вопрос прояснился, осталось разобраться с мелочами. Значит, ты закатываешь истерику. По полной программе, с подвываниями, размазыванием косметики и позывами отравиться - повеситься - из окна броситься - вены повскрывать?

Ай, молодца.

А кто недавно излагал подругам, что ты никогда никого не осуждала и не осуждаешь? И что личная жизнь человека - его право, и нельзя лезть? А? Так все умно, так красиво говорила, на зависть, хоть записывай и издавай. Что любовь не может быть грязью, что в раннем сексе нет ничего зазорного, если он не беспорядочный, и что ты разумная мать, и готова... но ведь ей всего шестнадцать!.......

 

Синее и зеленое снова перепуталось.

 

Она утерлась несвежим полотенцем из бардачка. Полотенце удивилось: оно привыкло протирать фары, но и те обычно были чище. Тушь надо купить водостойкую. Слезостойкую.

Изредка проносились мимо машины, почему-то все встречным курсом, по взлетной. Вряд ли водители успевают разглядеть зареванную бабу в торчащей среди овса девятке.

Хотя могут и заметить. Вообразила: рядом останавливается белый лимузин (она не знала, как именно выглядит лимузин, представляя нечто элегантно-поджарое, этакую русскую борзую в автомобильной инкарнации), дверка беззвучно распахивается, и появляется Он:

- Что-то случилось? Вы плачете? Я могу помочь?

Возникает, спасает, махом решает все проблемы, и все будут жить долго и счастливо, по усам текло, в рот не попало.

Очертания мифического персонажа, именуемого "Он", были смугло-расплывчаты, даже лимузин вырисовывался конкретнее. "Он" высок. Красив. Умен. Внешне жестко циничен, а внутри, только для нее одной, чуток и трепетно раним. Да. Ожидая такого, можно просидеть в овсе до морковкина заговенья. Именно морковкина и именно заговенья.

Она нащупала сзади телефон, включила. Аппаратик радостно засветился, запищал, написал что-то приветственное. Потом погас. А она все смотрела на темный экран с глухим недоумением.

Вот средство связи. Можно позвонить. Даже из овса. Да хоть тебе из кукурузы.

Кому?

 

По логике вещей, если у ребенка проблемы, то самое время посоветоваться с отцом. Полинкиным отцом, естественно. И сказать. Сказать:

- Привет, дорогой. Знаешь, я оказалась плохой... никудышной... никчемной... - черт, где это слово? - дерьмовой матерью. Наша дочь опасается, что беременна, а я даже не знаю....

Я.

Не знаю...

Вот гадство!

Она нашла условно чистый угол полотенца, промокнула глаза, стерла потеки. Высморкалась.

 

Последнее, что она сделает в этой жизни - обратится с подобной информацией к бывшему. Нет, такой радости она ему не доставит. Ни ему, ни ей. Уж никак не этой парочке судить, состоялась ли она как мать. У них-то детей нет. Бог не дал. Или кто этим распоряжается? Судьба, рок, провидение, карма, абсолют, высший разум, зеленые человечки? Где-то там, наверху, Те, Кто Решает, почесали затылки и вынесли вердикт:

- Одного ребенка предали, господа? Всё, хватит.

Предали.

Полинка-малинка, зимний детеныш, новогоднее чудо... Медсестра говорила "Животик, газики, поите укропной водичкой". Дети другие. Дети видят. Как не плакать, заходясь в ужасе, если к тебе подползает зеленая тягучая подлость? Надвигается огромной бесформенной амебой. Вязкая, страшная.

 

Она была далека от мысли, что брак свят сам по себе, заключается непременно на небесах и безоговорочно навсегда. Но когда в доме грудной ребенок... твой, между прочим, ребенок... и когда жене нужна, позарез нужна - тривиально - помощь, поддержка, руки, бог с ней, с любовью, уж не до любви...

Знал же бывший, оглаживая фирменные ножки секретарши, что дома ждут купать дочку, и пеленки кипят на плите, а у жены - температура, мастит и выспится она когда-нибудь в следующей жизни? Всё знал, всё понимал, и его наманикюренная мисс "Сейчас я соединю вас с директором", всё знала.

До сих пор интересно, какие оправдания они себе придумывали? Ведь нельзя жить, точно зная, что делаешь гнусность? Ведь нельзя? Ведь приходится как-то обосновывать свои поступки, как-то обеливать себя - в своих же глазах, находить себе-любимому какие-то извинения?

 

"Да, мое поведение выглядит немного неблагородным, эээ, чуть-чуть, самую малость. Но тому есть оч-оч веские причины".

 

Ну и какие?

Замуж по залету никто его не тащил, сам ухаживал, сам о неземных чувствах квакал, цветочки дарил, колечки, мишек плюшевых. Дочь, крохотуля кареглазая, на него похожа, не отвертишься. Ни тебе злой тещи, ни квартирного вопроса. Просто кругом облом.

Не иначе, дело в Большой Любви.

Многие почему-то уверены, если с ними случилась Большая Любовь, то всё. Контрамарка. Пропуск в мир избранных. Индульгенция. Твори что хочешь, по любым головам иди, пританцовывая: у нас - Любовь, нам можно.

А вот ей почему-то казалось, что предательство и любовь - они как гений и злодейство. Несовместны. Не любовь это, даже если выглядит похоже. Обманка. Бледная поганка, маскирующаяся под благородный шампиньон.

Если способен на гадость, то неспособен на любовь. Или-или. Точка.

 

Дул ветерок, гнал по овсу мягкие шелковистые волны. Волновался овес. Наверно, за нее волновался.

Она выбралась из машины и села на землю, прислонившись спиной к теплому машинному боку. В сотый раз посмотрела на телефон.

Подругам можно позвонить. Подруг у нее было три, две близкие и одна - очень близкая.

Позвонить.

Да. Это нормально: позвонить близкой подруге... а лучше - очень близкой... и вывалить на нее мешок проблем. Так все делают. Со школы известно: давление - это сила, деленная на площадь. Чем больше площадь, тем легче жить. Поэтому подруг надо выбрать по габаритам. Она снова хихикнула, уже немного уверенней.

 

Загвоздка была в том, что она не умела жаловаться подругам. Как-то так уж вышло.

Она всегда была благополучной, относительно. Их жизни складывалась еще сложнее, их чаще и конкретнее било по головам, их неприятности всегда были весомее, чем ее мелкие траблы. Как говорится, у кого суп жидкий, а у кого жемчуг мелкий. Она и помалкивала про свой жемчуг.

Не начинать же сейчас: "Девочки, оказывается, я совсем не знаю свою дочь...."

Это я-то, которая... Холера, где полотенце?

 

Не в тесте дело, и не в беременности.

- Полькин, ты сейчас с кем-то встречаешься?

- Не, ни с кем. Ма, ну ты же знаешь, я бы сказала.

- А Толик?

- О-оо, мам, опять "Толик". Что "Толик"? Расстались мы, окончательно. Сама же видишь: не звонит, не приходит. Все, конец, финиш. И давай не будем больше про Толика. Нет его. Помер Толик, и пусть покоится с миром.

 

Когда-то давно, в анкете, на вопрос "почему вы хотите ребенка" она написала: "хочу вырастить себе друга".

Восторженная идиотка.

И эту сказку она честно пыталась сделать былью. Шестнадцать лет. Наивная дура.

Дура, дура, дура, дура!

 

Ожил телефон.

-Мама! Только не бросай трубку. Я хочу объяснить...

...

Она сидела в овсе, посреди поля, посреди мира. Звонил телефон...

 

 

18.221.112.220