«Я для всех мама»

Восхищение вызывают, как правило, те поступки людей, которые ты сам не способен совершить. Причем речь идет не об одноразовых «подвигах», а о тех, которые требуют каждодневного душевного и физического труда.

К Евгении РАЗУМЦЕВОЙ из села Чупряково Одинцовского района приехал в тот момент, когда в квартирах шел ремонт. Я не случайно говорю «квартиры». Точнее четыре квартиры, в которых проживают 17 ее детей. Да, приемные. Но от этого они не перестают быть своими.

Официальный статус у Евгении Викторовны — приемная семья, которая сочетает в себе черты опеки, усыновления и детского учреждения. Разумцева — профессиональная мама. «Мамы всякие нужны, мамы всякие важны». Если бы все мамы страны были такими профессионалами, мы бы никогда не узнали, что такое социальное сиротство.

Поэтому первым делом я спросил, сколько у нее всего приемных детей. Семнадцать — только несовершеннолетние. После не самых простых подсчетов выяснилось, что вырастили всего 32 человека. С учетом пятерых родных дочерей — получается 37. Те, кто вырос, по большей части обзавелись семьей и живут отдельно. Не все. Один из сыновей с женой и сыном живет вместе с родителями. Всего внуков 22 человека. Другой сын, неженатый, тоже здесь. Познакомились. Сергей. Симпатичный молодой человек. Пришел с работы после ночной смены.

Поэтому четыре квартиры на одной лестничной площадке не роскошь, а очень и очень скромные условия быта.

— Сергея первым взяли. У нас все девки да девки. Он нам приходился каким-то родственником. Поехали в больницу посмотреть, что это за парень. А я беременна была тогда. Вот такой живот (показывает). В больнице у меня знакомая работала. Говорит: «Забирай, забирай». У меня кошелек воруют в больнице. Кое-как доехали. Серега у меня на животе лежит. Вхожу в дом. Кладу ребенка. Вот вам подарок. Муж как был в ванне, так и упал. Это было в 1982 году. Серега был рыжим. А сейчас начал сереть, сереть. Говорю ему: «Недаром тебя Серегой назвали».

Через семь лет решили взять в семью еще одного ребенка. В итоге получилось так, что в течение трех месяцев 1989 года приняли в семью девять человек. Если Евгения Викторовна не сразу может вспомнить, сколько у нее детей, то зато в деталях помнит, кто и при каких обстоятельствах попал в семью. Каждый ребенок независимо от возраста успел пережить драму. Одну дочь биологическая мать душила в подъезде, у другой такая же «биологическая» спилась, кровный отец не хотел видеть ребенка, а дедушка умер. Третью дочь в одиннадцатилетнем возрасте изнасиловали. Еще несколько детей успели пережить свои трагедии в приемных семьях, когда приемные родители возвращали ребенка. И для органов опеки семья Разумцевых становилась спасательным кругом. Репутация. Знали, что в ее семье такого не может случиться по определению. Разумцевы брали из больниц детей с задержками физического и психического развития.

Они не подбирали детей по возрасту или цвету глаз. Единственные критерии выбора — соучастие и сострадание к тем, кто нуждается в их помощи.

Пока мы беседовали с Евгенией Викторовной, муж и отец Владимир Данилович занимался ремонтом квартир. Младшие дети в силу своих возможностей пытались помочь. Но любопытство было сильней желания работать. Каждые пять минут они забегали, чтобы что-нибудь спросить.

— Мама, мама. Можно…

— Настя и Алена.

Назвала Евгения Викторовна имена младших и самых любопытных дочерей и тяжело вздохнула.

— Это дети моего сына Алексея. После армии стал жить с женщиной. У нее уже был ребенок. Потом своих трое появилось. Денег нет. Работы нет. Помогала, как могла. Продукты сумками таскала, одежду покупала. А он пил с женой. В итоге его посадили за разбой. Дали шесть лет. Я забрала к себе всех детей. Кроме Насти и Алены еще Стаса и Димку.

Или Любка. Убила бы ее. Родила двоих детей. Сама спивается. Я ей деньги перестала давать, только продукты и вещи. Опускается она. Побирается. Пошла даже на то, чтобы сказать, что отец умер.

В любой семье есть риск такой «путевки в жизнь». А в семье, где растут и росли 32 человека, подобные риски возрастают многократно. Сорвались всего два человека. Но все равно для Евгении Разумцевой случившееся — огромная боль. Я предположил, что в жизненных срывах ее детей сказывается наследственность.

Евгения Викторовна со мной не согласилась.

— Дело не в наследственности. Дело в том, в какой обстановке рос ребенок с рождения. С момента рождения он впитывает в себя все, что его окружает. Это все откладывается в сознании. А что моих детей окружало? Пьяные родители. Беспросветная жизнь.

Радости и гордости за детей все равно больше. Для большинства воспитание в счастливой семье перевесило все детские страхи ужасы прошлой жизни.

В разговоре мы совсем не касались материально-финансовой темы. Наверняка, проблемы подобного рода имеют место быть, и деньги Разуменцевы умеют считать.

На каждого ребенка в зависимости от возраста государством выплачивается от 6 до 12 тысяч рублей, плюс по 8 тысяч рублей за каждого ребенка в качестве заработной платы, плюс благотворительная помощь. Не шикуют, но жить можно. Хорошо жить, потому что у них у всех есть мама и папа, есть семья. Детское счастье за деньги не купишь.

Большая семья юридически состоит из двух приемных семей. По закону в одной приемной семье должно быть не более восьми детей. Второй семьей руководит дочь Наташа. Семьи две, а мама для всех одна. Евгения Викторовна. На мой вопрос «Наташа для своих детей (за ней числятся пять детей) мама?» безапелляционно отрезала: «Я для всех мама».

Дети обрели семью. Надежную семью, в которой нет места предательству. Немного семейной статистики. У Разумцевых порядка 20 детей, которых взяли в семью после семи лет. И еще статистики. После семи лет у сирот резко снижаются шансы обрести семью.

В своем рассказе я лишь вскользь упомянул отца семейства Владимира Разумцева. Он не публичная фигура в семье. Он — опора семьи. «Самый лучший муж в мире», — заявила. «Лучший муж» засмущался от таких слов, поэтому Евгения Викторовна поправилась: «Один из лучших в мире». Есть, куда расти. Вместе с детьми.

3.144.25.248