Не пройдёт и жизни

В домике, делящем бездну…

В домике, делящем бездну на небо и море,

Жить, и стихии воссоединять — вдыхая;

Где заблудилась — и в окна — луна глухая,

Тычет слепое птичье, рыбье немое.

Я допустил бы даже — бог с ним! — соседей,

Чтоб выбегать ночами на запах дыма:

Звёздная чешуя облетает мимо,

И каменеют, мерцая, пустые сети…

Но не пройдёт и жизни, а я сумею

Звуки распознавать, различать оттенки,

Стихотворения складывать — перед тем, как

Снова оглохну, ослепну и онемею.

Математик

Его сократили, как пару одинаковых неизвестных.

Остались домашние формулы, в которых не находилось места.

Жена разнуляла рот и выкатывала два по два евроцента,

Он поправлял очки и улыбался смущённым знаком процента.

Они давно уже спали не обыкновенной, а десятичной дробью,

Бесхвостая кошка делила их на целое и на сотые доли.

А ночная луна из-за штор возводила его в степень,

Из-за чего на вид он становился ещё более мелок и раболепен.

Утром, под кухонным шкафчиком, жена прихлёбывала цикорий,

Он поглядывал искоса, пытаясь извлечь из восьмёрки корень,

Она уходила, в расчётах делалось недопустимо пусто,

Но были в окнах таблицы домов и графики птичьих функций.

Ей, вообще, нравились только история и литература.

Естественно, скоро она сбежала к какому-то королю артуру

И родила от него троих сыновей и красавицу-дочку…

И математик тоже был счастлив, в других строчках.

Что помню я из юных лет…

Что помню я из юных лет?

«Г» южное и слов немножко.

Литература как предмет.

Кроты, крадущие картошку.

Примет любовных ерунда,

Наверно, две невзрачных драки.

И не забуду никогда,

Как Муську хавали собаки.

Из окон школы едкий свет.

Вторая обувь, будь неладна.

Мы с мамой шлёпаем след в след

Прохладной улицей Прохладной.

Как разгружали шлакоблок,

А я, малой, случайно пукнул.

И обживало потолок

Семейство ос на летней кухне.

Вокзал светился, как маяк,

И проходили очень близко:

За маневровым — товарняк,

За электричкой — пассажирский.

3.14.145.167